Одну из профессиональных радостей критика составляют обнаруженные совпадения: в них угадывается рабочий ритм механизма культуры, в них независимые движения обретают общий смысл. За месяц с небольшим до открытия конкурса имени С. П. Дягилева тень «Дягилевских сезонов» – нет, не тень, а сияние – причудливое великолепие бакстовских эскизов и дерзкий артистизм отозвались в представлении Маленького Санкт-Петербургского балета: в «Цикадах» Андрея Кузнецова (балетмейстер), Юрия Харикова (художник) и Бориса Юхананова (режиссер). Это было зрелище, волнующее и обвораживающее совершенно забытыми, исключенными из культуры формами прекрасного. Почти невероятно по уровню проработанной утонченности, в полном смысле слова «аристократическое» (спектакль, надо сказать, шел в Придворном театре Эрмитажа, в зале Кваренги – и это была лучшая, если не единственно возможная оправа «Цикад») представление это, казалось, лежит совершенно вне планов и надежд театрального искусства в России. Самое поразительное, что по замыслу оно не было стилизаторским (хотя холодным оно было: развитый инстинкт самосохранения и не слишком большая отзывчивость – условия существования и подлинной красоты в современной жизни). Новизна идеи в «Цикадах» сочеталась с расчетливой выстроенностью риторического упражнения. Новая культура, одинаково далекая и от «массовой», и от «университетской», здесь учтиво и не без юмора раскланивалась с покойными мирами куртуазии, прециоза, модерна – через голову опостылевшего «авангардизма».

Сделав наивную гримаску, хочется добавить: «Такой балет не стыдно было бы показать Сергею Павловичу...» Его не стыдно было бы позвать и на открытие конкурса в зал им П. И. Чайковскрго, посадив рядом с Иваном Козловским и Галиной Вишневской. Но поскольку отвечать нам не перед ним, а перед самими собой и перед небом, скажем серьезно: оказывается, мы не так уже безнадежны. Общими усилиями нам есть чем отметить его юбилей – юбилей самонадеянного провинциального мальчика, ставшего идеальным мужем русского искусства.