Рецензия на балет "Цикады"
Новое русское слово | 12 марта 1993 | рецензия

Зато в Петербурге я увидела фестиваль «Дягилевские сезоны», организаторы которого постарались хотя бы собрать и показать балетные компании, которые существуют сегодня в Петербурге вне академического направления балетной труппы Мариинского театра. Если в этом случае рассматривать фигуру Дягилева как человека, который тонко улавливал все новые направления в искусстве, то только балет «Цикады» Андрея Кузнецова по самой сути соответствовал названию «Дягилевские сезоны». Прежде всего, этот балет, показанный труппой «Маленький балет Петербурга», результат работы трех авторов, практически вышедших за последние годы из «андерграунда» советского искусства. Кузнецов и раньше от случая к случаю ставил балеты в провинциальных труппах, но в «Цикадах» он выступил в новом качестве. Изысканная красота хореографии, причем красота, заявленная как эстетическая программа, с одной стороны продолжает идеи художников «Мира искусств», но с другой – эта хореография, как и весь балет в целом, – явление совершенно самостоятельное, хотя и опирается на достижения балета 20-го века.

Плохая манера говорить в искусстве «на первый второй рассчитайся», но берусь утверждать, что такого художника как Юрий Хариков (за исключением С. Вирсаладзе) в балетном театре не было со времен «мирискусников». Ослепительная красота его фантастических костюмов в совершенстве соединяется с хореографией. Третий автор спектакля – режиссер-постановщик Борис Юхананов, один из лидеров театрального авангарда. Кроме музыки Чайковского («Детский альбом»), Моцарта, Брамса, Шопена и Генделя, использована музыка современного композитора Юрия Ханина.

Идеи постановщиков находятся в том единстве, о котором мечтал Бенуа, видевший в балете отражение эстетических идей создателей-единомышленников. 

Балет начинается с того, что зритель в темноте зала слышит вой падающего самолета, затем на сцене медленно загорается свет и лежащий замертво летчик вдруг встает и в смущении озирается вокруг. А на сцене, переливаясь причудливыми красками, надувается прозрачный купол, растут фантастические цветы и душа летчика вступает в мир, где живут нимфы. Весь первый акт – это превращения, которые после смерти претерпевает душа. Печальный спектакль.

Во втором отделении вместо купола посреди сцены – волшебный круг из тех же причудливых гигантских нарциссов, цветов смерти, где царствуют любовники, томимые страстью. В конце балета на сцену выходит летчик, превратившийся в цикаду, и как бы, объединяет томящиеся пары. Единый сикстет разрешает в едином гармоничном хореографическом аккорде томительные земные страсти. Этот балетный хорал – большое достижение хореографа.

Перед началом спектакля в фойе служительница, продающая программки, взывала к зрителям: «Покупайте программки! Балет современный, без программки ничего не поймете». Не думаю, чтобы современного зрителя можно было бы удивить. Да и столь ли существенно разгадывать до конца суть волшебных превращений? Зал Пушкинского театра, где шел спектакль, для такого эстетского зрелища был в достаточной мере заполнен. Думаю, что в современной мрачной жизни Петербурга совершенная красота – насущная потребность человеческого сердца.

Словом, считаю балет «Цикады» явлением авангардным и для мирового балета, во всяком случае, ничего подобного я на Западе не видела.