Если бы Борис Юхананов родился в другом месте и в другое время, он мог бы быть шаманом. На Диком Западе конца 19-го века он был бы продавцом змеиного масла.  Оказавшись в Москве в первой декаде 21-го века, Юхананов стал театральным режиссером.

Однако при этом он мало похож на известных вам людей театра. Он не из тех, кто ставит спектакль, представляет его публике, а затем переходит к следующему проекту.  Это режиссер, нарушающий все правила и при этом посвятивший себя кропотливейшему изучению законов своей профессии. Он никогда не доволен собственными достижениями.  Возможно, cлово «достижение» - вообще не из его словаря. Все, что важно для Юхананова – это путь и поиск.

Его последняя постановка в Школе Драматического Искусства называется «ЛабораТОРИЯ Голем». Утверждается, что спектакль основан на пьесе «Голем» знаменитого идишского писателя Гальпера Лейвика, хотя это утверждение можно легко поставить под сомнение. Подзаголовок программки называет происходящее «Венской репетицией», хотя и это неправда – я приехал в театр, пользуясь московским метрополитеном. Вместе с программкой продается буклет, в котором, в частности, обсуждаются уникальные костюмы работы Юрия Харикова, однако актеры играют в своей уличной одежде на пустой сцене.

Короче говоря, с какими бы ожиданиями вы не пришли на спектакль «ЛабораТОРИЯ. Голем», будьте готовы к тому, что они не оправдаются. Есть лишь несколько вешей, которые мы можем сказать об этой постановке хотя бы с относительной уверенностью.

Спектакль разворачивается на протяжении трех вечеров, и каждый вечер длится три или четыре часа.  Слоги «ТОРИЯ» в названии относятся к Торе – священной книге евреев. Cлово «Тора» переводится с иврита как «учение» или «закон». Слово «Голем» из второй части названия – имя персонажа еврейского фольклора, искусственного существа, которое обычно создают из глины, а затем наделяют человеческой формой и силой жизни. На обложке либретто, которое зрители получают вместе с программкой, действие обозначено как «открытый процесс». Однако, хотя я своими глазами видел эту надпись, я далеко не уверен, что слово «открытый не стало для Юхананова просто еще одним способом заставить нас сомневаться в том, что мы видим или слышим. Действительно ли «ЛабораТОРИЯ Голем» является открытым процессом или это действие на самом деле более структурировано, чем режиссер готов признать?

Пожалуй, я подолью масла в огoнь, заявив, что оба утверждения одинаково верны.  Если вы скажете, что я преувеличиваю – вы просто не видели спектаклей Юхананова. 

Люди на сцене - театральная труппа, исполняющая произведение Гальпера Левика «Голем». Многие актеры играют Иегуду Леви – раввина более известного под именем «Магарал» или «учитель» Праги. Согласно легенде, именно Магарал создал в 16-м веке Голема, что и легло в основу пьесы Лейвика, в которой это существо вводит общину в состояние хаосa.   

Другие люди на сцене играют роль cамого Голема.  Однако в первую очередь каждый является самим собой – актером, работающим над спектаклем. Репетиции Голема превращаются в представление, а потом - в обсуждение только что cыгранных сцен. С формальной точки зрения ничто не сигнализирует о переходе представления из одного состояния в другое – из репетиции в спектакль и дискуссию. Актеры Юхананова, как батальон Големов, находятся в состоянии постоянного становления, никогда не являясь ничем конкретным.

Более чем чем-либо другим Юхананов занят исследованием природы театра и игры.  «Голем» Лейвика является для него претекстом, который предоставляет материал для изучения темы творца и творения. Спектакль то ползет, то бежит по руслу монологов и диалогов, посвященных философии Гегеля и театру Станиславского и сопровождаемых танцами и песнями – от баллады о печальной судьбе американского летчика, сбитого русским солдатом во Вьетнаме до классического хита Билли Холидэя «The Man I Love».

В центре этого аморфного представления всегда находятся два персонажа – режиссер (Николай Каракаш) и его два верных переводчика (Елена Любарская и Андрей Цицернаки).

Режиссер – немного тиран, немного искатель и немного няня. В любом случае он остается неиссякаемым фонтаном энергии и источником экспериментов. Когда актриса начинает делать упражнение, он немедленно следует за ней, заявляя: «Актриса работает, и я тоже должен что-то сделать».  На каждое собственное утверждение у него находится множество вопросов, призванных поставить под сомение вывод, который он только что сам сделал. У него есть готовое мнение по поводу любой из поднимаемых тем. «Эпоха совершенства в искусстве закончилась», - утверждает он, – «Да здравствует время кривляки». Все знаменитые театральные мастера 20-го века «насиловали» текст, заявляет режиссер, и, чтобы подтвердить свои слова, бросается на одну из собственных актрис и изображает изнасилование, одновременно делясь впечатлениями о просмотре спектакля «Дядя Ваня» в постановке Льва Додина. Пожалуй, самым главным откровением режиссера является утверждение, что зритель должен быть лишен каких-либо ожиданий. Значит ли это что ему необходимо лишиться также возможности понимать происходящее? На этот счет каждый может сделать собственные выводы.

Переводчики не только обращают каждую звучащую фразу в живую и полную идиоматических выражений английскую речь, но и всячески отравляют жизнь режиссера. Он часто ставит под сомнение точность их перевода и утверждает, что говорил нечто иное.  Иногда переводчики даже забегают вперед и переводят фразы которые еще не были произнесены. Это создает на сцене любопытную петлю времени и заставляет сомневаться в том, где на самом деле располагается высказывание, а где - его интерпретация.  Благодаря переводу, который два актера снабжают немалой долей иронии и недоверия к режиссеру, сухие теории и философствования получают театральную основу. Разговоры о взаимоотношениях спонтанности и структуры или о природе страха становятся кроме всего прочего местом, в котором разворачивается игра языков, причем на каждом языке тема развивается в несколько ином направлении. Смеющиеся глаза Любарской и полная сдержанного превосходства манера Цицернаки оживляют даже самую сухую теорию.

Должно ли все это продолжаться на протяжении 12-ти часов и трех вечеров?  В этом спектакле очень много места отдается разным мелочам. Кто-то мог бы даже сказать, что главное высказывание становится ясным быстро, а затем так же быстро рассеивается. Я подозореваю, что Юхананову до этого вообще нет дела – он создает нечто, а потом выпускает это нечто в мир и с любопытством следит за результатом.

Результатом и является это представление – не больше и не меньше. И результат этот меняется от спектакля к спектаклю. Если вы привкли к театру аккуратному, отполированному и четко определенному, держитесь подальше от спектакля «ЛабораТОРИЯ Голем». Но если вы готовы искать откровений в мире хаоса и избыточности, это - зрелище для вас.