Юханановфест. Галерея "Х.Л.А.М.", Воронеж.
Вадим Рутковский представляет фильмы «Сумасшедший принц: Игра в ХО», «Сумасшедший принц: Фассбиндер»

Добрый вечер! Меня зовут Вадим Рутковский. Я приехал, чтобы представить несколько вечеров Юханановфеста, на котором показываются работы Бориса Юхананова. У меня в руках лампочка из «Электротеатра «Станиславский», которым сейчас руководит Юхананов.

Мне кажется, то, чем мы сейчас занимаемся, чем занимались вчера, чем занимаемся сегодня и чем будем заниматься в ближайшие вечера – это путешествие на машине времени, путешествие во времени. И лампочка дает сигнал к началу такого путешествия. Сейчас мы перенесемся в 1986 год.

Я взял с собой ноябрьский номер журнала «Спутник кинозрителя» за 1986 год. В тот месяц на советские экраны вышел фильм «Зонтик для новобрачных». И вот с разворота «Спутника кинозрителя» на нас смотрит звезда советского кино, артист Никита Михайловский, который прославился еще подростком, 10-классником, сыграв в фильме «Вам и не снилось…» Фильм, который знают, я думаю, все-все-все.

Но человек, который прочел «Спутник кинозрителя» в 1986 году и пошел смотреть этот фильм, даже и не догадывался, что Михайловский, на самом деле, не столько звезда советского кино, сколько звезда андеграундного, подпольного театрального мира, придуманного Юханановым. Ближайший его товарищ, соратник и человек, в квартире которого был изобретен «Театр Театр», о чем я говорил вчера.

В том же году, когда вышел «Зонтик для новобрачных», был снят видеофильм «Игра в ХО», с которого начинается наш сегодняшний показ. И, естественно, не только в «Спутнике кинозрителя», но и в каких-то более серьезных журналах тех лет ни слова об этом проекте не могло быть написано.

«Игра в ХО» – это часть небольшой, но очень влиятельной и очень интересной вселенной параллельного кино, появившейся в советские годы на закате советской империи, появившейся в 80-е годы в Петербурге (тогда еще Ленинграде). Параллельщиками были некрореалисты и Евгений Юфит, чья фотография есть на этой выставке. А в Москве и в Ленинграде – группа «Сине Фантом», братья Алейниковы и Борис Юхананов.

Долгое время фильм «Игра в ХО» – это вторая глава эволюционного проекта «Сумасшедший принц» – считался первой в фильмографии Юхананова, потому что первая глава фильма «Особняк», которую мы смотрели вчера, была официально закончена только в 2017 году.

Поясню, почему это так. «Сумасшедший принц» – проект, придуманный «Всемирным Театром Театром Видео». Это одно из подразделений «Театра Театра» Юхананова. Появился он тогда, когда в руки Юхананову попала видеокамера, и он оценил возможности этого инструмента для фиксации реальности и для сочинения многотомного, а точнее многокассетного, видеоромана.

«Сумасшедший принц» – это часы-часы-часы видео, из которых постепенно в разные годы монтируются главы этого видеоромана, и это процесс бесконечный. Он не остановлен и в прошлом 2017 году, когда была закончена первая глава, потому что новые главы будут появляться.

Сейчас – к «Игре в ХО», к первой главе. Точнее ко второй главе, но к фильму, который долгое время был в фильмографии Юхананова первым, потому что еще не была закончена картина «Особняк», где играют Марат Гельфанд и Никита Михайловский главные роли, а в эпизоде там можно увидеть Юфита. Центральные персонажи – это Михайловский и Гельфанд.

Собственно, их в титрах зовут Х и О или ноль, потому что «ХО», которое вынесено в заглавие, имеет очень много смыслов. Это смех, это напоминание о юханановском спектакле «Театра Театра» «Хохороны», а само слово «Хохороны» было заимствовано у Чехова из рассказа «Душечка». Это игра в крестики-нолики и это гораздо больше, чем просто игра в крестики-нолики. Сегодня будет единственная цитата из Бориса Юхананова, которую я использую, – его собственное объяснение, что такое «ХО». «Игра креста и нуля, игра косого грибного дождичка из перекошенных крестиков и измученных нуликов, игра, в которой крест образуется при помощи особого упражнения, где одну линию, которую мы называем жизнью, перечеркивает другая: вот моя жизнь, вот я ее перечеркнул. Образуется ноль, идет умножение на ноль, основной механизм, при помощи которого только что народившееся поколение разбиралось с окружающей действительностью». «Умножение реальности на ноль» – еще одна трактовка названия «Игра в ХО».

Я сейчас расскажу об изменении, скажем так, своего восприятия и своего отношения к этому фильму, которое менялось вместе со временем. «Игра в ХО» была официально завершена в 2006 году (вы увидите в титрах, там двойная дата фильма – 1987-2006 год) и показывалась на некоторых музейных выставках. В частности, этот фильм входил в большущую программу, придуманную куратором Антонио Джеузой «История российского видеоарта».

Я увидел этот фильм впервые в музейном пространстве – в Московском музее современного искусства. Это было, конечно, очень-очень любопытно, это было интересно. Вы увидите, он начинается с довольно долгого диалога между Михайловским и Гельфандом: диалога об эмиграции, диалога о жизни в государстве, диалога о внутренней эмиграции.

И когда я смотрел это в середине нулевых, совершенно благополучных, сытых и спокойных лет – это все выглядело таким изящным артефактом ушедшей эпохи. Я подумал о том, что вот этот диалог напоминает о Беккете, о «В ожидании Годо», что Юхананов так вот уловил такой придуманный Беккетом архетип и поместил его в промозглый Ленинград 80-х годов, как это занятно, любопытно.

Когда я пересматривал этот фильм пару недель назад, уже незадолго до Юханановфеста – был абсолютно другой эффект, потому что сейчас он вдруг звучит актуальным политическим и историческим высказыванием. Вообще у Юхананова, по-моему, почти нет прямых политических высказываний, а «Игра в ХО» сегодня звучит именно так. И это касается не только того диалога об эмиграции и о возможности жить в несвободном государстве, в несвободной стране, с которого начинается фильм. Его венчает мощнейший, страшный и шокирующий монолог героя Марата Гельфанда о годах сталинских репрессий. Я не буду пересказывать, вы все увидите сами.

Вот какие происходят интересные метаморфозы с восприятием фильма, предмета искусства, который сам по себе не изменился. Но от того, как меняется страна, как меняется время, даже вот такое, достаточно… я не хочу использовать слово «сложное» – ну, не очень дружелюбное по отношению к тому зрителю, который не хочет делать какие-то усилия, идя навстречу фильму. Вот такое произведение вдруг начинает звучать острее и живее, чем те картины, о которых пишут современные «Спутники кинозрителя», те картины, которые идут в кинотеатрах или на фестивалях и которые сделаны с гораздо большим почтением к правилам, к законам, потому что «Сумасшедший принц: Игра в ХО», да и вообще весь этот проект – это абсолютно беззаконные произведения. Это произведения абсолютной свободы и абсолютной распахнутости.

Вчера я уже говорил о происхождении названия «Сумасшедший принц». О том, что для Юхананова Принц как образец посвященного – очень важное понятие, важная фигура. А «сумасшедший» – как Гамлет, который стал сумасшедшим, когда распалась связь времен, когда свихнулось время. И «Сумасшедший принц» – повторю еще раз, но, я думаю, буду об этом говорить каждый вечер – это не конкретный герой фильма.

Сегодня за «Игрой в ХО» будет показана четвертая глава проекта «Сумасшедший принц: Фассбиндер», но это не значит, что герой фильма Фассбиндер и есть сумасшедший принц, или актер Евгений Чорба, который играет Фассбиндера, который рассказывает о Фассбиндере, отчасти и игра его – это сумасшедший принц. «Сумасшедший принц» – это взгляд автора, это ракурс, под которым Юхананов смотрит и показывает нам своих героев в этом проекте.

В «Игре в ХО» есть прекрасная фраза: «Ты слишком сумасшедший, чтобы у тебя был страх». Вот это как раз, мне кажется, еще одна возможная трактовка названия. Это бесстрашное кино, бесстрашные проекты. Я думаю, слово «кино» здесь можно использовать, ну или видеокино, как говорил сам Юхананов.

Второй фильм – «Сумасшедший принц: Фассбиндер», где солирует Евгений Чорба. Если вчера вы смотрели «Театр Театр», то видели там фрагмент из старой, 80-х годов, «Октавии» Юхананова, где Чорба из Сенеки превращается в Кинг-Конга. Вот в фильме о Фассбиндере Чорба неистово, безумно и страстно рассказывает о Райнере Вернере Фассбиндере, великом немецком режиссере, проклятом гении, проклятом поэте.

Не буду вам пересказывать фильм, потому что его просто невозможно пересказать. Хочу обратить внимание на некоторые фактические вещи. Там Чорба, захлебываясь, вспоминает историю о том, как Андрей Тарковский на кинофестивале – Чорба путает, в Канне или в Венеции, я скажу точно, в Венеции – посмотрел фильм Фассбиндера «Керель», последний фильм Фассбиндера, после которого он умер (фильм 1982 года), по Жану Жене. Он пришел в лютое негодование и не стеснялся в своих интервью говорить всяческие ужасные вещи о фильме «Керель» Фассбиндера. Но потом потребовал, чтобы эти фрагменты были из всех интервью исключены. Вот эту историю рассказывает Чорба.

Когда я это слушал, я думал: может быть, это выдумка, а может быть, это фантазия Чорбы? Но, очевидно, нет. Очевидно, это не фантазия, потому что есть косвенные подтверждения тому, что Тарковский действительно категорически не принял «Керель». В 1982 году «Керель» был в конкурсе Венецианского фестиваля.

Кстати, раз уж мы сегодня вспоминаем советское кино, там он соревновался с «Частной жизнью» Юлия Райзмана и «Голосом» Ильи Авербаха. Но это реально такое параноидальное синефильское замечание в сторону.

Так вот, Тарковский входил в состав жюри этого венецианского фестиваля, а возглавлял жюри француз Марсель Карне, классик французского кино. «Керель» Фассбиндера не получил никаких призов, никаких наград. И тот фестиваль вошел в историю тем, что председатель жюри Марсель Карне сделал специальное заявление о том, что он очень сожалеет, что он не нашел понимания с его коллегами по работе в жюри, и «Керель» остался без наград, что Карне считает величайшей ошибкой. Очевидно, одним из тех, кто препятствовал награждению «Керель», был Тарковский, и Чорба ничего не придумал – и это подлинная история.

Тарковский появляется в фильме «Фассбиндер». Вы… Хотел сказать: «Вы его узнаете». Может быть, и не узнаете, потому что из физиогномических черт, роднящих актера, который играет Тарковского, с Тарковским, по-моему, только усы. А этого Тарковского играет Геннадий Абрамов, очень известный советский хореограф, балетмейстер, который много-много лет работал с Анатолием Васильевым, педагогом и учителем Бориса Юхананова.

Но опять же продолжаем сегодняшние воспоминания о советском кино. Геннадий Абрамов, который играет Тарковского в андеграундном, в подпольном фильме «Сумасшедший принц: Фассбиндер», работал и во вполне легальных коммерческих советских картинах. В частности, он работал на «Родне» Никиты Михалкова и на «Любви и голубях» Владимира Меньшова. И, мне кажется, вы как минимум внутренне засмеетесь, глядя фильм «Фассбиндер» и глядя на те пируэты, на те танцы, которые выделывает Геннадий Абрамов в фильме «Фассбиндер», и вспомните танец Богатырева в «Родне». Мне кажется, это такой смешной мост между, казалось бы, абсолютно разными планетами.

Ну вот, пожалуй, и все. Теперь приятного просмотра.

(Аплодисменты).

А лампочку выключаем до завтрашнего дня.

Видео лекции