Как мы уже сообщали, в Русском драматическом театре Литвы состоялась премьера спектакля «Недоросль» по пьесе Дениса Фонвизина. Режиссер – Борис Юхананов, художник – Юрий Хариков, хореограф – Андрей Кузнецов.

Внимательный читатель помнит наши публикации, рассказывающие об этих людях, знает, что они приглашены из Москвы для создания спектакля нынешним руководителем театра Владимиром Тарасовым, что их предыдущие работы получили широкий резонанс в российском театральном мире. Поэтому вильнюсские театралы ожидали премьеру с нетерпением, с надеждой увидеть нечто необычное, высокое, прекрасное. Хотя и с некоторой долей скептицизма: может ли старая – более чем 200-летней давности – пьеса, вдоль и поперек читанная-перечитанная еще в школьные годы, прозвучать по-новому, затронуть умы и сердца? Оправдались ли надежды?

Татьяна Тарасова, худож­ник, поэт:

– Я уже дважды смотрела этот спектакль. Первый раз – на прогоне, то есть генераль­ной репетиции, второй – сегод­ня. С удовольствием шла на премьеру, предвкушая, что сно­ва увижу эти великолепные ре­жиссерские находки. И мне жаль, что в спектакль не вошло все, что было на прогоне. Жаль, что текст немного сокра­тили – на генеральной репети­ции мы слышали пьесу цели­ком, и в полном варианте сам Фонвизин – своим текстом и своим отношением к пороку и добродетели – был более замет­ным персонажем спектакля.

Что я могу сказать о спек­такле? Он – неожидан. Мы мно­го смеялись, но спектакль по­лучился не столько комичес­ким, сколько трагическим. Это рассказ о той страшной систе­ме, в которой мы живем, той системе, в которой скотству вроде бы противостоит добро­детель, но на самом деле она оказывается еще более пошлой и страшной, чем скотство. В деревенском, простом мире есть хоть что-то живое, но в ми­ре Правдина, Стародума так холодно, что просто мороз по коже. Там полное отсутствие чувств, сплошная дидактика, и хотя положительный Стародум все время бьет себя в сердце, он в то же время говорит страшные вещи: ты не вздумай любить любовью, похожей на дружбу, ты дружи похоже на любовь. Ужас для меня в том, что хотя все эти сентенции – про добродетель, про бесстра­шие – сами по себе неплохи и верны, но почему-то всегда, когда начинают людям дикто­вать правила жизни, касаю­щиеся их душевного мира, ре­зультаты бывают самыми чудо­вищными.

Не случайно в спектакле повторяется образ кольца, кру­га, из которого нельзя выпрыг­нуть. Это замкнутое, безысходное пространство, и в нем, на­верное, вовсе не противопос­тавляются друг другу два мира – скотство и добродетель, они существуют рядом, они нуждаются друг в друге.

Хотелось бы особо сказать о сценографии спектакля. Оформительское решение его – образы, костюмы, пластика – мне безумно понравились. Все настолько органично, настоль­ко едино...

Не все детали я понимаю, не все могу умом истолковать, но в целом я абсолютно сог­ласна с оформительским реше­нием. Мы видим красивое и страшное зрелище.

Регина Садовникова, учительница:

– Этот спектакль я бы назва­ла фантастическим, в нем есть некая мистичность.

Уже начало спектакля наст­раивает на такое его восприя­тие – лежащие на авансцене столь любимые Скотининым животные своими вольными позами напоминают героев картины Брейгеля «Страна лен­тяев». Занавес открывается, и невольно ахаешь – мир сцены пронизан светом и цветом. Ме­ня поразила сценография, тес­но связанная с музыкой, соп­ровождающей спектакль, – в этой музыке есть некая по­тусторонность.

Пусть спектакль анализи­руют искусствоведы, мне же кажется, что он обязательно разбудит фантазию зрителя, а, следовательно, и мысль.

Думаю, что его надо посмотреть школьникам – и им отк­роются многогранность, многослойность самой пьесы Д. Фонвизина. Эта пьеса, пой­мут они, написана вовсе не для того, чтобы заклеймить позо­ром ленивого Митрофана, она – о поиске идеала, который, хотя и недостижим, но все-таки всегда существует в нашей жизни.

Я смотрела спектакль, в ко­тором играла Е. Майвина. Акт­риса сумела передать – и это так неожиданно! – трагедийные черты Простаковой. Если вду­маться, ее Простакова очень современна – сколько вокруг нас таких «сильных женщин», которые убеждены, что делают добро своим близким, застав­ляя их жить по выдуманной ими схеме.

Не сродни ли эта Простако­ва «положительным» резоне­рам, которые по существу тоже предлагают свою схему жизни?