Я тот читатель, который живет со своими героями. Мне неважно, какая книжка, занудная, или не занудная, веселая, развлекательная, я, в первую очередь, стремлюсь ей жить. И, может быть, поэтому мне нравится Достоевский. Говоря об этом, я намекаю, что мне нравится Толстой. Главное – что можно жить с героем долго, поэтому, чем толще книжка, тем мне интереснее.

Могу сказать, что «Моментальные записки» – книга будущего. Тут «будущего» в кавычках. Даже с большой буквы. Книга «Будущего». Борис Юрьевич подарил мне эту книгу. Как обычно относятся к книгам? Не сразу открывают и начинают читать – убирают и думают, ну вот, потом почитаю. Это был подарок мне на день рождения, что было бесконечно приятно. Но эта книга была как подарок, сделанный своими руками. И вот я открываю первую страницу, там предисловие… Я думаю, ну сейчас я прочту предисловие и завтра или послезавтра начну читать. Открываю предисловие, читаю предисловие, и понимаю, что я не могу остановиться, я начинаю читать, читать, читать, читаю до глубокой ночи. Думаю, надо остановиться, потому что герои уже начали во мне жить, а если я сейчас быстро прочитаю эту книгу, то я не смогу. В итоге, я ее растянула на полторы недели. Я специально растягивала эту жизнь.

Это очень увлекательно. Борис Юрьевич меня, конечно, поразил. Не в смысле «он меня поразил». Я не думала, что он такое может написать. Он так описал эту жизнь, что я поняла, как все устроено, как все происходит, как устроен внутренний мир человека, внешний мир человека, как можно быть стойким… То, что настоящее есть будущее. Если настоящее записать, то это получится будущее. Если в него очень детально, точно всмотреться, слово в слово, кто что сказал, кто что сделал, куда пошел, получится будущее. Эти «записки» складывались в 80-х, очень многое там, опять же в кавычках, «бессознательно», чтобы потом, то есть сейчас, когда я их читаю спустя двадцать лет, оно осуществилось, независимо от того, что было записано. А может оно осуществилось только потому, что тогда было записано.

Никита «пишет» фильм. Самое интересное, что спустя двадцать лет фильм и получился. Тогда он записал, сейчас он сделал, поэтому книга будущего. Там есть, например, идея про «аквариумные рыбы этого мира» – так называется фильм, который спустя сколько-то там лет сняли братья Алейниковы, т.е. Никита пишет об этом, и спустя десять лет братья Алейниковы снимают такой фильм с участием Бориса Юхананова. Или, когда он говорит, что затмение Солнца произойдет в 2008 году. В 2008 году он превращает «записки» в книгу, в 2008 году происходит солнечное затмение, и опять же в 2008 году собираются записки о книге, чтобы потом их в нее включить. Это очень верно, мне кажется.

Я потом заметила, что начала за людьми следить, за тем, что они говорят, следить за собой, что я говорю, начала переживать за всеми то, что с ними происходит, т.е. я начала вслушиваться, всматриваться, вглядываться, ввидиваться, я не знаю даже как, начала именно вышивать крестиком свою жизнь. Не просто строчить, а вот именно крестиком, кропотливо, всматриваясь в каждую ниточку, в каждый цвет, оттеночек, вот тогда из жизни начинает складываться узор. Это я поняла благодаря этой книге. Она во мне перевернула «осознавание» жизни, понимание, каким все является на самом деле.

Все эти люди: Адилов, Мартышка – они стали жить со мной. Я стала понимать, что от них ждать завтра, сегодня, послезавтра, понимать, как они живут, как они ложатся спать, как они курят, куда они ходят на обед, как они строятся, как они разговаривают с людьми. Я стала, как сказать… не впитывать их сознание… Они просто «поселились» во мне. Таким же сильным впечатлением для меня был «Идиот».  Я тоже боялась его быстро закончить, потому что этот герой уже поселился в моей голове. И не то чтобы я цеплялась за сюжет, просто уже между чтениями понимала, что эти люди делают. А «записки солдатика» дают полную возможность жить между этими расстояниями, потому что там день, отрывки из дня, а между этими отрывками возможно существовать самому читателю, из-за этого такое прошивание идет – ты то читаешь, то живешь сам. Мне очень понравилось это ощущение: ты чувствуешь этих героев, ты их видишь, ты их знаешь, тысячу лет знал, служил в этой армии, прошел все это. Такая возможность пожить героем… ну, не героем, а с героем.  

Для меня Никита был проводником, но я не была им, я не смотрела его глазами. Я удивлялась. Я была человеком со стороны. Как во сне бывает иногда, ты видишь человека, смотришь, что он делает. Никита был таким персонажем, за которым я наблюдала, и мне думалось, как же хватает у человека выдержки два года носить с собой все эти листочки, когда у него все спрашивают «а чё ты пишешь?», и находить слова, отвечать и при этом быть вежливым со всеми, оставаться человеком, анализировать, что ты остаешься человеком. И меня поразило, дало какой-то энергетический читательский всплеск, что от начала к концу повествования образ природы в рассказе расширяется, становится краше, ярче. Сначала была просто осень, потом была ржавая осень, потом ржавая осень с опадающими листочками. А как советский (российский даже) человек привык – в армии чем дальше, тем он становится тупее. Но здесь, скорее всего, личность человека важнее, армия не при чем. Независимо от того, какая армия, можно каждый день саморазвиваться. Необязательно в армии – в обществе, в корпорации. Возможность развития человека, личности вне зависимости от внешней среды – осознание этого меня выбило на следующий уровень жизни. Вот сейчас на данный момент я понимаю, как все устроено.

Я поклонник таких жанров. «Записки кота Мура» Гофмана! Когда начала читать этот роман, буквально первые три страницы, я поняла, это Гофман, это мое, я это люблю, это «Записки кота Мура». Мне показалось что эта книга похожа, а через несколько десятков страниц Никита пишет там, что надо прочитать Гофмана. Это отложилось в моей голове. А я такой читатель, я не люблю, когда со мной в литературе играют, но я люблю, когда со мной откровенны, искренны, если писатель искренен, это же сразу чувствуется. Он не пытается меня обмануть игрой или какими-то ложными штуками. Тут все по чесноку, все честно, все правда. Я даже спрашивала у Бориса Юрьевича, действительно ли терялся блокнот. Там есть момент, когда Никита потерял свой блокнотик за какой-то месяц. Борис Юрьевич засмеялся, сказал, что правда. Меня даже взволновало, а что же в этом блокноте. Я настолько жила с героем, что мне стало интересно, а правда ли, что есть этот блокнот, а правда ли, что в бабушкином сундуке еще что-то сохранилось.

Когда Борис Юрьевич сказал, что хочет сократить роман, я, честно говоря, была в панике. Сокращая такой формат, мне кажется, лишаешься возможности прожить. Именно просуществовать, пронаблюдать. Я думаю, что это и есть такая антология. Допустим, если брать примитивно, антология двух лет армейской жизни, если брать крупнее, антология развития человека – что было, что стало. Если сократить, потеряется вот это, когда ты капелька за капелькой, и раз, и все стало вот так. Паучок, который в конце. Вот этот Дракончик. Сначала он кажется странным, думаешь, какой-то Дракончик. Какой-то дискомфорт, а потом уже просто не можешь без этого героя, думаешь, когда же он появится. Он же исчез в какой-то момент романа… И я ждала. Ну, где же, где же, где же? И вдруг он появляется то ли кошкой, то ли собакой… собакой, по-моему. Я бы ничего не меняла здесь, для меня это идеал. Я говорю это искренне. Понятно, что меня интересуют личности, меня интересует Борис Юхананов, но, если вообще все зачеркнуть, все снять, все растворить в моей жизни, то, конечно, не зависимо от того, кто этот роман написал, я могу сказать: «Да, это меня впечатлило. Это то, что за последнее время меня действительно поразило». Это литература, которой мне не хватало, потому что она открыла мне что-то. А когда открывают, в этом есть кайф.

Эта книга открыла мне кропотливость к миру. Можно же убежать, можно ехать на паровозе, поезде. А можно лететь на самолете и смотреть в иллюминатор. Я, конечно, лечу на самолете и стараюсь наблюдать за всеми негативными вещами все-таки с самолета. С самолета в иллюминаторе очень красивые горы – когда ты рассматриваешь все и видишь в этом красоту. Я же такой читатель… Я не читаю современную литературу, если мне ее не посоветовал Глеб Алейников, Гриша Матюхин, Борис Юхананов или Андрей Сильвестров. Вот эти люди для меня что-то значат, и я читаю. В основном, классику. Я читаю книги не потому, что интересно. Наверное, люди, которые читают женские романы, они всегда будут читать женские романы, а те, кто читает разностороннюю литературу, думаю, тем этот роман будет интересен. Поэтому – что сказать про литературный рынок? Вот Саша Дулерайн читает все. Ему виднее, в какую сторону развивается литература. Я не читаю ничего из того, что лежит на полках, но я знаю пару-тройку авторов, опять же, потому что мне их посоветовал Саша Дулерайн. Просто прочитать. В любом случае, думаю, что «Моментальные записки» – актуальный роман. Все, что происходит, актуально, иначе бы оно не происходило.

Я уже задумываюсь о том, чтобы перечитать этот роман.