В галактике Электротеатра "Станиславский" выстроился парад звезд "Сверлийцев": Дмитрий Курляндский, Владимир Раннев, Борис Филановский, Алексей Сюмак, Сергей Невский, Алексей Сысоев.  О новом мире, руководимом Борисом Юханановым, рассказывает наш корреспондент Екатерина Нечитайло.

В каждом фильме, спектакле, книге, сериале существует завязка сюжета, одна из начальных стадий, во время которой зритель, как правило, совершает отчаянную попытку определить необходимость дальнейшего погружения в материал. Есть завязки, следующие за экспозицией действующих лиц; есть те, которые расположились перед ней; есть пресловутые переплетения конца, начала и следующих сезонов; а есть - автономные и самобытные произведения искусства. Под руководством одного режиссера Бориса Юхананова в Электротеатре "Станиславский" стартовал долгожданный оперный сериал в пяти вечерах и шести композиторах "Сверлийцы", масштабу которого позавидовали бы "Звездные войны", "Матрицы", "Гарри Поттеры" и "Властелины колец" вместе взятые. В первой серии, музыку к которой создал Дмитрий Курляндский, зрителям выпала честь стать свидетелями появления иного мира на нулевом меридиане, рождения Сверленыша, бракосочетания романа, оперы и фантазии.

Сверлия - мир Бориса Юхананова, где прошлое, будущее и настоящее сливается  в одну единую реку времени. Сюрреализм и конкретика, миссия по спасению и созидание окружающих красот, параллельные миры и четкие рамки сюжета. В 2012-м году в центре дизайна ARTPLAY уже проходила премьера первого эпизода "Сверлийцев". Именно этого эпизода, части Увертюры, написанной Дмитрием Курляндским, где Принц Сверленыш, являющийся спасителем своей цивилизации, впервые узнал о ее законах, злодейке Кружевнице, расе Простигосподи, ядовитых цветах отчизны. В 2015-м же эпизод первый был улучшен, доработан, перенесен в другое пространство, а Борис Филановский, Алексей Сюмак, Сергей Невский, Алексей Сысоев, Владимир Раннев создали цепочку из еще пяти независимых композиторских звеньев, чтобы неспешно дорассказать обо всех приключениях, описанных в романе, с помощью полноценных опер разной продолжительности.

Изощренный текст Юхананова, в котором "...упоминание имени Кружевницы вызывает у Сверлийцев такое рудиментарное и анахроническое щемящее чувство, которое может быть соотнесено с земным ощущением эсхатологической ностальгии", не прекращается в течение часа с небольшим. Он напоминает и детские сказки, и какое-то "Занимательное сверловедение", и "Улисса" Джойса, и опыты обэриутов, поэтика которых основывалась на понимании ими слова «реальность». Именно в их Декларации говорилось: «Может быть, вы будете утверждать, что наши сюжеты „не-реальны“ и „не-логичны“? А кто сказал, что „житейская“ логика обязательна для искусства? Мы поражаемся красотой нарисованной женщины, несмотря на то, что, вопреки анатомической логике, художник вывернул лопатку своей героине и отвел ее в сторону. У искусства своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать».

Зал развернут, вытянут, подобен берегу. На полу игровой площадки, оформленной художником - постановщиком Степаном Лукьяновым, две параллельные длинные бамбуковые дорожки. Каналы, скатерти, реки, пути, тоннели. Передвигаться по ним можно только на гондолах, которые управляемы гондоловозами, натягивающими веревки по краям. По заднику видеоанимацией проплывают силуэты города. Венеции, Петербурга, Итаки, Атлантиды, острова Буяна на беспечных водах.  В этом царстве кентавры в бриджах, кедах и полосатых рубашках стоят у руля, русалка семенит по пространству, никто никуда не торопится, отец Сверленыша восседает в лодке на мягком кресле-мешке. Он сказочными интонациями всю дорогу рассказывает младенцу на руках о его предназначении, месте, миссии. Предельно спокойно о страшном, убаюкивающе, сахарно, вкладывая в голову каждое слово, обласкивая волнами текста. Хор же, состоящий из вокального ансамбля N'Caged под руководством Арины Зверевой и QUESTA MUSICA Марии Грилихес, извлекает звуки из фужеров с водой, перемещается на водных суднах, дует в шланги, работает предельно плавно и протяжно.

Повествование идет своим чередом. Движения рук исполнителей напоминают передачу информации семафорной азбукой, лишенной флажков. У всех на головах шапки, загогулины, спирали, выкрашенные пряди. Цветовая палитра Евгения Виноградова скачет от бирюзового к лимонному, от коралла к фуксии, от зелени к ядреной сирени. Шорохи то едва слышны, то выжимают максимум. Этот мир - мир ребенка, инфантилистический раек, детский день рождения, во время которого краски кажутся ярче, контуры - четче, звуки - громче, существа - причудливее и сказочнее.  Контрастом внешнему буйству картинки становится музыка Курляндского: аскетичная, холодная, нагнетающая, взращенная в ситуации разреженности воздуха, появляющаяся из тишины. Она кажется простой и понятной, но невероятно сложна для исполнения, завораживает выверенностью громкости и ритма, переходами от инструмента к инструменту, обманчивой тишиной, длительными унисонами, зловещими нисходящими мелодиями со скольжением по полутонам. Московский Ансамбль Современной Музыки, аккуратно следуя за дирижером Филиппом Чижевским, создает хрупкое стерильное звучание, похожее на едва уловимые блики, периодически разбавляя его опрятными и оформленными вспышками на солнце.

Философско - космический спектакль Юхананова схож с полотнами классика сюрреализма Сальвадора Дали, на которых корабль мог плыть к мельницам из бабочек, часы имели право плавиться и стекать, лебеди отражались в слонах, женщины проплывали в небе. Не очень понятно, но безумно интересно, не всегда помнишь предыдущую строчку, но с готовностью ловишь другую, не успеваешь за символами, но с каждым мигом хочешь еще и еще, только нащупал нить, а продолжение уже только в следующей серии. Это победа всемогущего сна, параллельная реальность, изобретательность и иррациональность, возведение уровней подсознательного до полотен, соединение спиритуализма, классической живописи, атомной эры, озорство мысли, необузданная фантазия. И постоянная жизнь с душой вечного ребенка, у которого день рождения при этом много раз в году.