Вадим Рутковский: Герой древнегреческого мифа Орфей отправился за умершей возлюбленной в подземное царство, где пленил Аида и Персефону пением и получил шанс вернуть Эвридику к жизни. Но не вернул, нарушил приказ богов «не оглядываться», посмотрел на жену раньше, чем вышел из-под земли. Оглядываться на шесть дней в Электротеатре хочется постоянно, превращать этот взгляд в текст – нет: попытка облечь в несколько абзацев вселенную, созданную Борисом Юханановым и его учениками, заведомо обречена. Но так уж заведено: посмотрел – расскажи. И потому попытку эту предпринимаю; будем считать её первым робким приближением к исполинской работе.
Фильм Алена Рене, использовавший пьесу Жана Ануя «Эвридика», назывался «Вы ещё ничего не видели». То же самое можно сказать каждому вступающему в «Орфические игры» – каким бы прожжённым и многоопытным зрителем вы ни были, ничего подобного прежде с вами не случалось. Дело не только в рекордной продолжительности проекта: единый поток из 12 спектаклей (и 33-х игр) занимает шесть дней, каждый день – это пять-шесть часов чистого театрального действия (не считая антрактов). «Орфические игры» – опыт, к которому не отнестись как к обычному спектаклю – продукту высокого или низкого качества; его нельзя препарировать традиционным критическим инструментарием: вот вам краткое описание, вот – контекст, вот – аналитика, начало-середина-конец. Они скалой, чья вершина теряется в облаках Олимпа, высятся в театральной афише (проект-гигант играют не чаще двух раз в год; премьера прошла в мае 2018-го, в рамках «Территории» случился второй показ, третий намечен на апрель 2019-го).
Они магической субстанцией проникают в кровь и меняют реальность; плавание в этом театральном потоке открывает портал в другие измерения. Я серьёзно; после шести орфических дней мир вокруг выглядит (и ведёт себя) не так, как прежде.
Вот Жан Кокто даёт в пьесе «Орфей» такое описание гостиной героя: «Несмотря на апрельское небо и его яркий свет, угадывается, что комната окружена таинственными силами. Даже обыденные предметы имеют подозрительный вид». К такому эффекту приводят и «Игры», результат новопроцессуального инженеринга.
Но я начну не с лирики, а с «Математики» – более-менее объективного рассказа о спектакле (в афише которого, кстати, используются мудрёные математические термины «биекция» и «сюръекция»). А к магическому воздействию, изменению реальности и прочим субъективным впечатлениям перейду во второй части «Литература».