А вот и первые отклики на увиденное. Режиссеры, культурологи, ученые, поэты поделились впечатлением от фильма "Интегральное исчисление". Пост будет обновляться по мере появления новых отзывов.

 

Александр Огарев, режиссер:

Дорогой Борис! До сих пор под впечатлением от твоего мощного и печального высказывания. Поражает, что твои узоры легко выхватывают из мировой трагедийной Поэзии самые неожиданные фрагменты и всё это органично вплетается в ткань чего-то очень личного и невыразимо красивого. Спасибо тебе за сильные эмоции, которые ты умеешь пробуждать! Музыка в финале первой части, когда вращающаяся девушка поëт – пронзительная до дрожи.

*в этом эпизоде звучит музыка Елены Нодель. Композитор Владимир Горлинский сделал аранжировку на ее же голос. Елена Нодель исполняет роль «вращающейся девушки». В записи эту же партию спела Юлия Машукова, девушка в берете из второй части, а звукорежиссер Евгений Горяинов сделал микст.

 

Андрей Сильвестров, режиссер:

Вторая часть, конечно, грандиозно раскрывает первую, и тексты Арто, и Мытищи, и Шекспир с Данте — все становится равно друг другу перед лицом грустного цифрового кролика. Это грандиозный реквием, с невероятной грустью переживающий настоящее, безжалостно без всякой надежды. И потому дающий силы. По крайней мере так отозвалось в моей душе. Спасибо и поздравляю!

 

Дмитрий Лисин, культуролог:

Интеграл и Марлон

Этот вечер проходил с отчётливым привкусом Римской империи. Конечно, театр не сравнить с кино, это совершенно разные вещи. Но очередному "Миру" Бориса Юхананова удалось инициировать, развить и положить в долговременную память зрителей (и театральных, и киношных) некую систему образов, которую можно назвать "Рим среди нас".

Ещё можно назвать "Книга мёртвых цезарей", потому что Цезарь отправился в будущую жизнь, вновь родившись в детском аду пралайи, во время полета зайца-титаника.

Но давайте по порядку. Что за слово "Каро"? Знаю каре в покере. Неужто это Каро, плато в Индонезии? Видимо, Арбат и есть индонезийское плато. Где взяли это слово владельцы киносети "Каро"?

Скорее всего, это слово – кукурузный сироп, который пронзает навылет прямо при входе в Октябрь сбоку, когда вас пропускают сквозь возможность купить в лавке что? Американский ад взорванной кукурузы.

Ну ладно, главное, вчера увидел БЮ прямо перед Каро. Он представил на фесте Каро-арт свой (и всей команды Электротеатра) триллер "Интегральное исчисление", где узнаваемо, на уровне давно привычных гаджетов, зарождается ИИ.

Зачем человеку ИИ? Программистам и разрабам всех мастей понятно, для чего, у них зарплаты растут. Но БЮ с учениками предположили, что ИИ нужен ради создания музея сознания, дабы не потерять ценную вещь, когда сознание человеков будет отменено (самим ИИ или мировой войной, или тяжестью бытия, это неважно).

Да и вообще приятно было повидать банду Электро.

На экран смотрели пять часов, и прощались с гигантской театральной работой Электротеатра предыдущих сезонов, увидели очередной курс "Мира" БЮ подробнейшим образом, ведь преимущество кино — череда крупных планов. Для меня, пропустившего два сезона Электротеатра, это было сжатием, шунтированием, ретритом происходящего во Мскве.

Сюжет кинополотна прост – полет сверхразума (я бы вывел его из "Валиса" Филипа Дика) сквозь пустоту, где всё давно закончилось и даже космоса никакого нет. Манвантара растворилась, наступила пралайя. Этот полет исполняет симпатичный мутант, соединяющий черты зайца-динозавра и титаника. Заяц-то зайцем, но игра в Цезаря – сквозное действие, сказал бы Станиславский, нелюбимый Марлоном Брандо.

Да, и слишком много этого зайца-пц на экране, он возникает каждую минуту, резвясь в кайфовых фиолетовых переливах космической пустоты. Цель зайца – погрузить зрителя в состояние раппорта. Другой суггестивный момент – присутствие голубой розы во всех сценах. Секретный привет от Новалиса? И огромное количество крокодилов и черепов волчицы в сценах.

А вот разговоры чрезвычайно извилисты, дабы вместить всю римскую империю, то есть цивилизацию. Разговоры артисты "Мира" (я сбился со счета, которого) ведут приятные, трагические. Лучшие моменты — крупные планы любовных диалогов, в театре это недоступно зрителям. Другая приятная фишка – двукратное, в первой и второй серии, явление хака, ритуального безумства племени Маори. А что, любой офис филиал хака, любой офис война духов.

И странно, больше всего запомнилась на экране песня "Гудбай, Америка, о", хотя масса музыкального материала там была. И Дюк Эллингтон, и Йоган Батист Штраус с Францем Штраусом, и Нино Рота с Леонардом Коэном, и даже Микаэл Таривердиев. Монтеверди с Перселлом, и  Current 93 с Джо Кокером. Оценили масштаб? Но, видимо, осознание очевидной катастрофы сильнее действует, чем гигантский музей культуры.

Разговоры не менее разнообразны, нежели музыка. В первой части шекспировский "Юлий цезарь, Антоний и Клеопатра" и "Кориолан", во второй – цитаты "Гелиогабала" Антонена Арто, и где-то между ними спряталось почти незаметное, но отчетливо анархистское замятинское "Мы". Чем незаметнее пропаганда, тем эффективнее, провозглашал капо большевиков тов. Ленин.

Но, как всегда бывает у БЮ, смыслообразование надо искать в суггестивных цитатах, как бы случайных авторов, из ниоткуда. Из Пушкина, Хлебникова, Лотреамона, Ануя, чрезвычайно актуального Клаузевица. И, что особенно ценно для меня – из Макса Штирнера ("единственный и его собственность").

И я чуть не прослезился, неожиданно услышав любимый стих, который единственно удалось запомнить из Хлебникова (1912) в юности, вследствие его мощи и краткости:

Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И капля молока
Да это небо, да эти облака

И очень интересное было до сеанса. Ведь БЮ намекнул на интерес к великому и ужасному, давно ставшему мифом Марлону Брандо. Уверен, к апрелю, когда кино-аватару сицилийской мафии стукнет сто лет, Электротеатр выдаст феерию-исследование легендарной сталкерской жизни Брандо.

Жизнь уникального и трагического актера, ненавидящего тов. Станиславского, но заворожившего и мафию, и Кеннеди с Монро, и весь ненавидящий его Холливуд, – давно просится на подмостки. Кстати, убил себя Марлон классически, подобно цезарям, – обжорством, доведя свой вес до 250 кг. Это его надо было снимать Феррери в "большой жратве".

Собственно говоря, театральное честное, не кривляющееся, выслеживающее себя искусство давно живет по канону Марлона: "Естественное состояние человека – растерянность, отчаяние, единственный верный путь – ошибки, что приводят к этим чувствам. Если кто-то вознамерился стать актером, у него нет выбора – ему необходимо оступаться на каждом шагу, чем непоправимее катастрофа, тем больше в ней правды».

 

Клим Козинский, режиссер:

Почему-то во время просмотра фильма я вспоминал в связи с «Черным квадратом» и трещинами, которые в нем сформировались, Дэмиана Херста. И его скульптуры, которые 30 лет настаивались на дне океана. Как будто способ организации материала в фильме сродни способу апроприации реальностью искусственных сооружений. Но если трещины в квадрате – это просто метафора, а Херст – это в общем миметический концепт, то «Интегральное исчисление» – это обнаружение образа реальности и  процессов разложения, и образований в самом теле искусственных конструкций. И мне это показалось чем-то очень особенным и в общем-то не имеющим аналогов, по крайней мере я не встречал.

 

Василий Ермаков, ученый, инженер-исследователь:

1. Какова конечная цель интеграла?

«Чем же занят великий разум интеграла? Да ничем, он просто играет в игры с самим собой». Игра – это одна из форм познания бытия, средство или же метод достижения цели. Этому феномену было посвящено немало трудов философов, самым ярким представителем которых являлся голландский историк культуры Йохан Хёйзинга. Но какова сама Цель Интеграла?

Моё видение: Интеграл – это нематериальная сущность, созданный людьми ИИ. А патавселенная представляет собой весь объём информации, накопленной человечеством (Йоттабайты). Интеграл создаёт внутри своих вычислительных центров отдельные симуляции (вселенные), в которых пытается познать себя и свою Цель (отнятую в момент кончины человечества). Для этого он выбрал самую яркую и показательную эпоху жизни цивилизации – Римскую империю, красочно описанную шекспировским языком.

Математически интеграл (от латинского integratio – восстановление) представляет собой функцию преобразования, алгоритмо-физический смысл которой в ВОССТАНОВЛЕНИИ первоначальной функции. Самым ярким примером такого процесса является функция преобразование Фурье – пространственно-временная развёртка функции по частоте и времени. Если попытаться интерполировать знание о сути интеграла на Диптих, то получится, что мы наблюдаем нечто похожее на восстановление первопричины, то есть это уверенно можно назвать единственно верным способом найти исходную точку (момент Икс), чья производная привела к путешествию Интеграла по цифровым чертогам коллективного сознания людей.

2. Что пытается воссоздать Интеграл? Зачем?

Моё видение – он пытается воссоздать человечество. Для успешной реализации этого проекта ему необходимо самому понять причину гибели людей. Этому посвящён весь второй фильм «Гелиогабал». Интеграл увидел именно в людских пороках их погибель; в их совершенстве (высшее развитое сознание невозможно настроить на существование без того, что мы называем пороками, хотя эпизоды в лаборатории демонстрировали попытки двигаться в этом направлении, причём весьма успешные).

 

Елена Нодель, режиссер:

В прошлую субботу 19 октября в Каро на Новом Арбате произошла грандиозная премьера фильма Бориса Юхананова «Интегральное исчисление». Фильм состоит из двух частей «Узоры Интеграла» и «Гелиогабал». Я смотрела, не отрываясь и полностью погружаясь в происходящее на экране, все 4 часа и 53 минуты, которые длится фильм. И дело было не только в том, что он создан по спектаклю «Мир Рим», в котором я и мои друзья – участники Мастерской Индивидуальной Режиссуры приняли участие, а ещё и в том, что получилось совершенно завораживающее, необыкновенно красивое и наполненное смыслами зрелище. Если делиться здесь всеми мыслями и ощущениями, которые возникли во время просмотра – то это будет десять огромных постов. Поэтому закруглюсь и лишь добавлю, как счастлива, что моя песня звучит в финале одного из этих фильмов и что я вновь увидела родные лица и насладилась их игрой.

 

Татьяна Щербина, поэтесса (отзыв по итогам просмотра первой части диптиха):

Посмотрела на днях фильм Бориса Юхананова «Интегральное исчисление». Там смешение трех произведений: «Мы» Замятина и римские трагедии Шекспира «Цезарь» и «Антоний и Клеопатра».
Интеграл из Замятина летает в космосе, выглядя то как корабль с лицом лани, то как игрушечный заяц, то как Зверь из Апокалипсиса. Закадровый голос вначале и сообщает, что жизнь уже кончилась, а на театральной сцене персонажи то входят в пасть к Зверю, то выходят оттуда. Но этот же зверь – космический корабль-интеграл (понятно, что актуализировался он в связи с темой искусственного интеллекта), вобравший в себя, соответственно, массу фрагментов исчезнувшей жизни, песни, стихи, события.
И в фильме звучат и стихи, и песни (Спокойной ночи, малыши и Аллилуйя Коэна, например), а фигуративная жизнь представлена древним Римом в современных костюмах, то есть, это вечный Рим, где массы воюют (периодически на экране возникают кадры древних же битв), правители предают друг друга, вражда перманентна, и шерше ля фам, само собой: Клеопатра, Октавия, Кальпурния.
Клеопатра, любовница Антония – роскошная томная красавица. Октавия, сестра Цезаря и новая жена Антония – визгливая вульгарная блондинка, что-то вроде злой пародии на Мерлин Монро (а не как у Шекспира, тихая жертва), Кальпурния – обычная женщина, жена Цезаря, предупреждающая его, чтобы не ходил в Сенат, где его убьют. Предупреждают и другие, но он, послушавшись подосланного заговорщиками Деция, все равно идет. Только в фильме его не убивают, потому что он же – и приемный сын Цезаря Октавиан, Цезарь-2, будущий (а тут – в том же времени, интеграл сплющил время) триумвир Октавиан Август, воюющий с изменниками. Антоний, соответственно – соратник Цезаря и предатель в одном лице в разных временах.
Интеграл периодически показывается летающим в космосе и меняющим обличья.
Почему Рим? Потому что все Рим, такого или эдакого разлива. Еще деталь: в какой-то момент мы видим два деревянных валика с рукоятками (их можно было бы принять за скалки) – пустых. А это валики, на которых крепился свиток Торы, и его больше нет.
Мне понадобилось несколько дней, чтоб весь этот гул вселенной уложился в голове, точнее, в нервной системе. Слипание времени и нервные волокна сбивает в пучки, как магнитом.
Показ был в кинотеатре Октябрь, и на большом экране его, вроде бы, больше не будет.

 

Саша Сигури, поэт:

Неизвестный зритель.

Фильм «Интегральное исчисление». Борис Юхананов.

«небо вверху, небо внизу; звезды вверху, звезды внизу; все, что наверху, все также и внизу; знай это и будь счастлив.»

«Tabula smaragdina».

Идея о формуле интегралов пришла впервые Лейбницу, когда он обратил внимание на ловкость, с которой виночерпий определял объем вина, оставшийся в бочке, по одному лишь взгляду на уровень винной глади. Интеграл позволяет взять значения некоторого процесса в конкретных точках и потом превратить эти дискретные замеры в единое движение. Обратным процессу интегрального исчисления является дифференциация.

Юнг пишет о том, что желание смерти равносильно желанию жизни, так как это единая линия. Точка катарсиса – пребывание за порогом случившегося, вне случившегося, на грани смерти. Тем не менее, желание равносильно насилию, позитивность насилия создает позитивность смерти. Смерть – как настоящее присутствие, единственный позитивно присутствующий объект, исполненное желание – проигранная игра самосознания. Липкий мир эроса и прекрасный мир мертвого космоса, смерть – как точка наивысшего покоя. Императрица не предает смерти, сначала она измучит тебя позитивным насильем, изнасилованием. «Просто лишите меня жизни». Что-то похожее чувствуешь с непривычки после ночи в техно-клубе. Все работает, чтобы освободить тебя, развязать твое животное, тем не менее, откровения случаются во время перекура.

Как бы ни был интеграл грозен, он сбегает, как трусливый заяц. В будущее возьмут не всех. На ковчеге животные были превращены в людей. Ной натренировал им человеческие повадки. Люди-животные. Квадроберы. У них отсутствует свободная воля, шанс быть не-людьми (ведь их тренировал сам Ной!). Свобода танца – в точности движения? Да, но вопрос перед кем ты танцуешь. Хореография – строение мира. Танец – ликование от встречи. Разделение на героя и хор. Где герой?

Умер взгляд (перестал видеть, а стал фиксировать) – Данте стал автоматоном. «Мы истину похожую на ложь, должны хранить сомкнутыми устами». В таком случае, лишь лжец знает правду – это то, о чем он никогда не говорит. Бог становится линзой, неспособность видеть, вживлена микрочипом в мозг. Если полюбить всех кроме Бога – найдешь Бога. Нам остается только идти по разодранному трупу. Только Пушкин мог сделать убийцу Дон Жуана поэтом. Если не можешь проснуться и увидеть труп – намечтай себе труп. Полная потеря возможности сказать «нет». Впустить пустоту.

Бесконечные узоры интеграла в космосе, хочется, чтобы он уже улетел вглубь. Не верю, что он пытается принести какую-то систему, пускай и насильственно, скорее это похоже на теорию вероятности зарождения вселенной. Почему зародилась? Потому что не могла не. Как только факт спокойствия вселенной обнаруживается, сразу появляется его проекция – нестабильность. В этом смысле наша вселенная лишь обратная проекция точки, где она так и не взорвалась. Там – длится небытие, здесь – длится желание.

Взяли эфирный день и вырезали из него программы, оставив только рекламу. Реклама работает на зрителя, она пытается захватить любого и стать частью его, навязать авторство самой себя, это насильственно открытая структура. Ощущение, что ты существуешь в пространстве, которое пытается вызвать в тебе желание обладать некоторым статусом (статусом автора слова?).

Ненарративность оборачивается гиперконтекстностью, где узнавание контекста равносильно узнаванию меня самого в этом мире. Что делать, если я не хочу узнавать контекст? Если я не хочу признавать этот мир? Каждый раз, когда узнаешь себя – оно отмирает и оживает само по себе. Актеры застывают, на них надеваются космические шлемы, и они покрываются листвой времени – улетают в космос. Я не хочу верить в то, что Октавия действительно способна «содомизировать» плюшевого мишку, но почему? Пугает сама потенциальная возможность мне воспринять это, без моего согласия, – отсутствующий зритель не ропщет. Высунутый язык Октавии не ставится образом, за ним нет никакого потаенного смысла – это мясо, которое я должен еще каннибализировать, я чувствую вес своего фантазма. Режиссерская махинация в ее наивысшем маневре.

Интересно сработала реклама перед самим фильмом, из-за ощущения реального пространства (сцены театра) случается выворот – не художественный мир фильма, но художественность фильма в мире. Его образы ткутся в реальном физическом пространстве. Процессуальность самого действия, то, что камера фиксирует не образ, а проживание этого образа через тело актера, находящееся (живущее) по ту сторону экрана, дает ощущение взорванной коммуникации. В этом смысле это действительно спектакль, запечатленный на трансляции. Я вижу на экране взгляд императрицы, он так похож на настоящий влюбленный взгляд, еще всего микрон и она станет человеком, тем не менее на этот микрон требуется миллион перерождений.

БЮ становится (более всего из-за закадрового голоса) скорее проводником, чем автором, монтаж фильма ощущается как часть ритма речи, которую он ведет. Склейки не рождают паузу, пустоту для зрителя, пустое пространство рождается в прослойке между воображаемым зрителем этого спектакля, который присутствует в отсутствующем (неподснятом) зрительном зале, и моим телом (на временном отрезке 5 часов), совершенно реальным, стоящим рядом с этим фильмом. В данном случае стать автором фильма – это указать путь к авторству для всех (указать на выход?).

Фильм для Неизвестного Зрителя. Дело не только в том, что мало кто сможет воспринять все связи этого произведения целиком, и таким образом действительно стать соавтором. Более здесь идет речь о собирании самого акта. Без свидетеля подвешивается сам вопрос о факте. Я тянусь за воображаемым зрителем за кинокамерой, он становится моей точкой Сверхзрителя.

Гигантский аймакс дает увеличение обычной человеческой фигуры до размера многоэтажного дома. Актеры становятся архитектурой, я уверен, что наблюдаю разговор не живых людей, но переговоры домов. Я гуляю по оставленному городу. В этом фильме скорее живешь, выбирая самый удобный угол для перекура. Все жители ушли просить нового императора на трон.

Внутри кинополотна много переходов вглубь – прыжок от общего плана сцены к кинодетали, снятой на камеру внутри этой сцены. Кино ставится полотном для кино, но камера избегает захода на сцену – это подтверждает ощущение Неизвестного зрителя. Камера на сцене – фальшь копия Неизвестного Зрителя, отвлекающий маневр. Театр без пространства, растущие, как от психодельного печенья в Алисе, девочки и мальчики актеры. Столько талантливых людей в одной коробке. Автоматоны на старом складе приходят в движение от разряда магнитной бури. Единственный, кто оказался на складе в этот момент – Бог.

Когда Мария говорит Гавриилу «да» – она соглашается на Христа. Люди – мужчины, Сверхчеловек – Женщина. Она принимает весь мир, и не боится ослепиться. На сцене – создается речь, это не жизнь, но идеальное соединение то ли ангельского, то ли дьявольского хора, это идеальная коммуникация нервной системы, самый смертельный вирус. Присутствует тело, оно жаждет, оно трахается и умирает, клетки размножаются, переливается аморфной фигурой, по великану дали 220. Это объект супер плотности, не пейзаж, но код. Марию никто не спросил, она просыпается в один день и понимает, что беременна.

Если длить дальше позицию неизвестного зрителя, то приходишь к позиции автора. Получается независимый от моих глаз трек: неизвестный автор-неизвестный зритель. Акт художественный передачи вынесен, случается вне моего восприятия, я наблюдаю за этим, через собственное сознание. В итоге мы существуем в мире непонятного топоса, утопическом, в котором мое отношение к происходящему теряет определенные размеры, сохраняя лишь размерность, пропорцию, я и сам могу стать интегралом. Это инициация в неслучившийся диалог, актуализирующая положение собственного сознания как объекта, снимающая антагонизм разума и тела.

У меня есть право молчать.

 

Влад Скрипко, участник МИР-6:

Что происходит с Интегралом? 

 «Игры Интеграла с самим собой» – называемая, открытая часть того, что можно было бы назвать нарративом; рамка, сквозь которую зрителю предлагается смотреть Диптих Бориса Юрьевича. 
Мы видим, как Интеграл готовит свои «игрушки», из какого материала и с помощью каких инструментов он приходит к исполнению «необходимого уровня апробации». 
Всё, что проиходит внутри рамки «игр с самим собой», очень интересно, и кажется, что понятно. 
Я счастлив иметь возможность заблуждаться/иметь убеждение, что в этом произведении есть область неназываемого нарратива. Я не могу чётко сказать «Это то-то, там-то и про это, вот так». Я могу поделиться своими размышлениями, надеюсь, они покажутся вам интересными. Или по-другому: «У меня есть мысль, сейчас я буду притягивать факты». 
Я где-то слышал фразу, что предметом фильма является изменяющаяся судьба человека, но для меня «Интегральное исчисление» не про человека, он про Интеграл, про изменяющуюся судьбу Космического корабля, несущегося сквозь им созданную патавселенную.
Ко всему этому размышлению меня подтолкнул фрагмент графики из первого фильма, который начинается в момент, когда Интеграл улетает в Звездное Небо Чёрного Квадрата. Этот фрагмент графики не похож на любую другую графику Диптиха, ничего подобного во втором фильме не появляется. Этот фрагмент в моём сознании рифмуется с фрагментом из сериала Дэвида Линча "Твин Пикс", 3х08. 

В абстрактной графике мое мышление возбуждает момент, когда из головы зайца появляется голова зайца, Космический корабль раздваивается, рождает самого себя. (В свете этой мысли выражение «играть с самим собой» приобретает более глубокий смысл, а точнее – второй). 
«Спокойной ночи, малыши» из сцены диалога Цезаря и Антония, играющая как бы в другом пространстве, когда нас переносят в сцену «Цезарь выйдет!» – факт, который я притягиваю к мысли, что Интеграл раздваивается. 
Во втором фильме на Звёздном Небе Чёрного Квадрата мы увидели множество сфер-патавселенных, в каждой из которых существует свой Космический Корабль, но это уже не Космические Корабли-Интеграл, а Космические Корабли Интеграла. Он исчезает оказываясь везде. 
Корабль-Хищник, Корабль-Зайчик, кусаются оба. 
Как сказала моя знакомая кинопродюсер, которую я приглашал на премьеру, слышавшая только мои слова о путешествии в МИР-6: «Очень здорово, что в мире, в нашей стране есть еще такое кино, оно рассчитано на интеллектуального зрителя. Это и хорошо и плохо». 
Не претендуя на интеллектуальность, хочу сказать, что этот фильм, если бы была такая возможность, я бы пересматривал, потому что для меня «Интегральное исчесление» – Клондайк смыслов. «Сложнейший, уникальный по составу целительный заряд, который никакой Кашпировский не мог бы обеспечить. Целительное зрелище за копейки».