ЛабораТОРИЯ

ЛабораТОРИЯ – новомистериальный художественный проект, важнейшей целью которого стало исследование священных еврейских текстов с помощью театра. Проект был инициирован в 2002-м году Борисом Юханановым и Григорием Зельцером и развивался в течение более десятилетия на различных площадках и в различных форматах. Перед участниками ЛабораТОРИИ располагался целый комплекс идей, среди которых – прочтение Торы и других еврейских текстов средствами театра, формулирование и развитие театрального метода под воздействием его встречи с «еврейским» типом организации текста, мышления и жизни. За годы своего существования внутри проекта сформировалась уникальная междисциплинарная художественная община, была опубликована целая серия книг, сняты несколько видеофильмов. Среди изданий – «ЛабораТОРИЯ. Голем. Книга отражений», куда вошли все отзывы о спектакле из Интернета и СМИ, были изданы все семь частей спектакля, «который пишет для себя пьесу», выпущены два документальных фильма («Голем» Александра Белоусова и «Духовный инстинкт» Евгения Похиса и Марины Максимик).

Проект начал свое развитие с еженедельных встреч в стенах Еврейского культурного центра на Большой Никитской. Импульсом к созданию проекта послужил интерес к развитию театрального метода, адекватного для работы с Торой и ТАНАХом. Западноевропейский театр корнями уходит в античность, ему свойственен определенный тип построения драматургии и существования актера на сцене, священные еврейские тексты и еврейская философия построены на совершенно иных принципах. Создатели проекта предположили, что открытый и не отягощенный априорным видением взгляд художника на еврейские тексты приведет к порождению нового типа театра.

Таким образом, проект «ЛабораТОРИЯ» начался как исследование. Встречи в ЕКЦ на Никитской были открытыми для участников любой национальности, вероисповедания и профессиональной ориентации, заинтересованных в подобном исследовании.

Любым человеком со стороны, не знакомым с новопроцессуальным искусством, первая встреча с ЛабораТОРИЕЙ и Борисом Юханановым обычно воспринималась как некий вызов. Привыкшие к четко отформатированным типам существования (репетиция, семинар, обучение, беседа и так далее) участники впервые оказывались в проекте, лишенном различаемой формы и перспективы финала, четко установленных правил игры и поведения. Правила в ЛабораТОРИИ, как и в других проектах Бориса Юхананова, формировались постепенно, видоизменялись и были следствием и продолжением художественного развития проекта, его образов и смыслов.

Неизменными оставались только два аспекта, отраженные в названии – ЛабораТОРИЯ – то есть «работа Торы». Под «работой» в первую очередь подразумевался театр. Участники свободно выбирали отрывки из Торы и готовили театральные работы, основанные на этих отрывках. Показы проходили раз в неделю и сопровождались обсуждением, выходившим за рамки узко-ремесленного или даже чисто театрального анализа. Дискуссии на встречах касались самых разных тем, имевших отношение к Торе, ТАНАХу, иудаизму и точкам соприкосновения древних текстов и древнего сознания с современным искусством, современной культурой и жизнью современного человека.

При этом для участия в ЛабораТОРИИ не обязательно было заниматься театром. Проект существовал на так называемых «трех кругах». Участники Первого круга работали над театральными отрывками и брали на себя определенные обязательства по развитию художественной части проекта. Во Второй круг входили все, кто регулярно принимал участие в дискуссиях и работе ЛабораТОРИИ, присутствовал на показах как зритель, но не готовил работ. Третий круг был полностью открытым пространством, в котором мог оказаться любой человек, просто пришедший понаблюдать за процессом. При этом принадлежность к тому или иному кругу не предполагала никаких ограничений – в момент присутствия на встрече любой человек был ее полноценным участником.  

Такие широкие рамки позволили сделать ЛабораТОРИЮ доступной для очень разнообразной группы людей. Человек, заинтересованный в еврейской философии, встречался в ЛабораТОРИИ с человеком, воспитанным в традициях русского театра или с человеком, чей путь развития располагался на территории современного искусства. Тора и другие священные еврейские тексты стали средством коммуникации самых разных сознаний и подходов и основой для рождения художественной общины.

При работе над театральными отрывками участники были абсолютно свободны в выборе художественного метода, стиля и даже понимания того, что такое театр. Через несколько месяцев существования проекта, они сформулировали технику работы со священным текстом, которая получила название «Текст-жест».

Суть этой техники заключалась в попытке прочтения текста Торы с помощью тела через звучание и сочетания звуков, минуя интерпретационные импульсы сознания. Этот подход укоренен в еврейской традиции толкования Торы, в которой одним из уровней прочтения текста является восприятие не слов и предложений в их смысловой структуре, а поиск глубинных смыслов, зашифрованных в словах и буквах. «Текст-жест» стал единственной сценической техникой, которая применялась всеми участниками проекта.

В остальном, чем дальше развивался проект, тем большее разнообразие приобретали порождаемые его участниками формы и подходы к работе с Торой и ТАНАХом.  Как оказалось, это разнообразие находилось в прямом соответствии с предметом заявленного проектом исследования.

В соответствии с миссией ЛабораТОРИИ, развитие проекта требовало глубокого погружения участников в мир еврейской философии и анализ еврейских священных текстов. Поэтому одним из аспектов жизни группы стал Философский семинар, участие в котором на различных этапах принимали раввины и специалисты в области академической иудаики. Уже на ранних этапах своего развития, ЛабораТОРИЯ получила «благословение» от раввина Меира Шлезингера, который стал одним из регулярных участников философских дискуссий группы.

Отправной точкой для философского семинара стал вопрос: «Зачем евреям театр, если у них есть Тора?» За год до начала проекта ЛабораТОРИЯ, этот вопрос в его риторической форме задал Григорию Зельцеру режиссер Анатолий Васильев. В итоге для Бориса Юхананова и других участников ЛабораТОРИИ этот вопрос стал темой практического, философского и художественного исследования нового типа театра, построенного на еврейской традиции.

В еврейском образе жизни, где почти каждый момент существования подчинен одной из 613 заповедей Торы и тысячам их талмудических интерпретаций, не является ли существование человека игрой, театром? И кто в таком случае зритель этой игры? Кто – автор и режиссер? Творец, который создает ее правила? Согласно книге «Исход», Творец через Моисея дал евреям Тору – книгу, где одновременно описаны и сюжет еврейской и мировой истории, и закон, по которому следует жить евреям. Значит ли это, что Творец – абсолютный и единственный автор в театре, который можно считать еврейским?    

Но ведь в отличие от многих других религиозных систем, иудаизм лишен единой догматической системы интерпретации текста. Главная после ТАНАХа еврейская священная книга – Талмуд – представляет собой интертекстуальную коллекцию часто противоречащих друг другу интерпретаций Торы и ее законов. Одна из отличительных особенностей классических европейских текстов – как драматических, так и философских – композиция, стремящаяся к финалу, и в финале находящая некий ответ, вывод, связанный с темой произведения. Еврейские тексты устроены противоположным образом. Главной техникой в них является техника ускользания, избегания единого высказывания. Это роднит записанные тысячи лет назад тексты Талмуда и Торы с постмодернистскими литературными и философскими экспериментами конца XX и начала XXI веков.

Мышление участника талмудической дискуссии очень близко к игровому мышлению современного интеллектуала. Отличие заключается лишь в том, что талмудист в своих размышлениях стремится к встрече с Творцом как некоей точкой истины и источником нашего существования. Но Творец принципиально непознаваем и бесконечен. Все, что мы можем о нем знать, зашифровано в данном им тексте – Торе. Поэтому стремление к нему как раз и выражается в постоянном порождении новых интерпретаций этого текста.  На протяжении столетий еврейские мудрецы позволяли себе сочинять истории, как бы дополняющие Тору и открывающие «до сих пор неизвестные» аспекты описанных в ней событий. Эти рассказы получили название «Мидраш», а смысл их мог быть как поучительным, так и абсурдным или даже обсценным.

Обсуждение этих тем в рамках Философского семинара позволяло осмыслить художественную работу участников ЛабораТОРИИ как продолжение тысячелетней еврейской традиции создания Мидрашей, на этот раз – средствами театра.

«Ведь когда мы размышляем, при помощи бейт-мидраша откликаемся на Священный текст, мы в этом размышлении и в реальном отклике стараемся уловить все его свойства, но мы же не стремимся его девальвировать. И когда мы откликаемся каким-то комментарием, даже если это какого-то нюанса касается, мы в этот момент создаём по отношению к Священному тексту именно нюансы, и мы слышим, что это нюансы. Нельзя объять необъятное, но можно встретиться, устремиться во встречу с объёмом, – в этом весь парадокс Творца, который тогда оказывается внутри нас» (Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»).

Основатели «ЛабораТОРИИ» оказались не единственными в истории художниками, стремившимися соединить театр и смысловые источники иудаизма. Параллельно с развитием ЛабораТОРИИ, Григорий Зельцер работал над издательским проектом «Дома еврейской книги» и распределительного комитета «Джойнт» – «Полвека еврейского театра». В рамках проекта был издан сборник пьес под редакцией Бориса Ентина, впервые переведенных на русский язык с идиш. В сборник вошли пьесы Г. Лейвика «Голем» и С. Ан-cкого «Диббук».

Обе пьесы не только основывались на всемирно известных еврейских легендах, но и в своей структуре и смыслах соотносились с Торой, ТАНАХом и темами, актуальными для еврейского сознания. Поэтому они, наряду со священными текстами, были предложены участникам ЛабораТОРИИ для создания театральных работ.

Вместе с новыми материалами в работу вошли образы и смыслы, связанные с понятием «диаспора». Изначально в еврейской традиции под диаспорой понимается рассеяние евреев по миру после разрушения Третьего Храма. Обычно в этом контексте говорится о потере Шехины – присутствия Творца на земле. Когда-то домом Шехины был Храм, но ныне Храма нет, божье присутствие растворилось в мире и рассеялось вместе с народом. Все, что создано народом с момента рассеяния носит на себе отпечаток растворения в мире, отпечаток Диаспоры.

В работе ЛабораТОРИИ понятие «диаспоры» приобрело более широкий метафорический смысл. В существовании любого человека в городе, в хаотичном мире начала второго тысячелетия, в искусстве вообще и – особенно – в театре, можно заметить признаки «диаспоричности». «Диаспоричность» ощущается как потерянность, оторванность от источника и одновременно – как открытость, готовность воспринять различные влияния и развить их, видя в любом проявлении бытия отражение этого самого источника. «Диаспоричность» стала использоваться как характеристика художественного стиля ЛабораТОРИИ, в котором разнообразие форм и высказываний сочеталось с единством намерения участников.

Летом 2005-го года в ЕКЦ на Большой Никитской прошел первый публичный показ проекта ЛабораТОРИЯ. Произведение, представленное узкому кругу зрителей, называлось «Диаспорическая Симфония» и состояло из работ, основанных на отрывках Торы, ТАНАХа, а также пьес «Голем» и «Диббук». Каждая работа представляла собой законченное и «отрепетированное» произведение, однако «Диаспорическая Симфония» в целом рождалась прямо в процессе показа. Борис Юхананов взял на себя роль «дирижера», который в режиме импровизации определял порядок выхода на сцену работ. Часто совершенно разные отрывки оказывались на сцене одновременно и были вынуждены вступать в диалог друг с другом, не теряя при этом собственной структуры и формы.  

Через такое построение вместе с метафорой «диаспоры» в перформансе возникал и второй образ – образ Небесного Иерусалима – грядущего мира, в котором на основе законов Торы смогут мирно сосуществовать самые разные существа, явления, концепции, художественные стили и личности. Театр оказался пространством, на территории которого человек диаспоры может вступить во взаимоотношения с Небесным Иерусалимом и ощутить его присутствие в диалоге и сосуществовании на сцене. Каким видится Небесный Иерусалим сознанию диаспоры? Открывается ли нам его красота, или для нашего сознания он кажется ужасным, пугающим, отвратительным, несущим гибель знакомому «диаспорическому» порядку вещей?

Миссия ЛабораТОРИИ всегда предполагала диалог с еврейским миром и еврейской культурой. Одним из следствий проекта было развитие подходов к театру, которые с одной стороны были бы укоренены в еврейских священных текстах, а с другой – не связаны привычными культурными традициями, то есть – устремлены в будущее. В 2004-м году ЛабораТОРИЯ решила расширить круг своих участников и пригласить к диалогу еврейские театры со всего мира. Так возникло Международное движение «ЛабораТОРИЯ». В 2004-м, 2005-м и 2006-м годах в Москве прошли два Международных семинара в рамках движения «ЛабораТОРИИ». Здесь, кроме московского проекта, приняли участие театры и театральные деятели из Израиля, Австрии, Польши, Великобритании и США, а также раввины Меир Шлезингер, Мордехай Верди, Самуэль Эпштейн, Менахем Фруман, Адин Штейнзальц. Первый семинар был посвящен вопросу «Зачем евреям театр, если у них есть Тора?», а второй – крайне актуальной для еврейского сознания теме «Мистерия мозга и мистерия сердца», в рамках которой произошел диалог между рациональной традицией и мистическими практиками иудаизма, третий семинар был посвящен теме «Вера и Искусство».

Является ли искусство заменой веры? Или оно питает веру? Или оно обогащает мир веры? Или все наши предположения неверны, и у веры с искусством нет ни общих истоков, ни общей цели? Движутся ли вера и искусство в одном направлении или в противоположных? Или они никак не связаны в своем движении? Искусство служит выражению глубин души человечества, а религия касается сущности каждой отдельной личности. Если это так, то религия все же – основной источник искусства, а священные тексты прокладывают путь для его развития. Возможно, с помощью искусства, растущего из веры, сама вера найдет возможность для более глубокого и целостного самовыражения (Рав Мэир Шлезингер).

Семинары стали развитием формата ЛабораТОРИИ, в котором репетиции и показы театральных работ сочетались с философскими обсуждениями при участии раввинов. Для иностранных участников движения семинары стали первым опытом взаимодействия с представителями «официального» иудаизма на территории театра. Одним из их внутренних результатов стало стирание грани между философской дискуссией и спектаклем, зрителем и участником и даже между молитвой и игрой.

Осень 2006-го года стала моментом перехода ЛабораТОРИИ к этапу производства театрального проекта. Борис Юхананов – ученик Анатолия Васильева. Его метод «новомистериального театра» всегда находился в диалоге с васильевской театральной школой. В октябре 2005-го года исследование ЛабораТОРИИ продолжилось в театре «Школа драматического искусства», в Студии на Поварской. В стенах Студии группа приступила к работе над спектаклем и интенсивным репетициям. При этом принцип существования на Трех кругах сохранился, и кроме тех, кто был занят в репетициях, в жизни проекта принимали участие люди, которых притягивали разные аспекты его существования – от возможности снимать и фотографировать происходящее или наблюдать эксперимент на территории театра, до возможности поддерживать диалог с раввинами на темы искусства и творчества.  

Жизнь участников проекта в этот момент проходила на трех уровнях – Творческом, в котором шли репетиции и работа над спектаклем, Жизнедеятельном – где они занимались организацией процессов, необходимых для развития проекта, и Жизнетворческом, где они проецировали на свою жизнь смыслы и образы, связанные с тематикой проекта. К началу 2005-го года большая часть этих смыслов черпалась участниками из пьесы Г. Лейвика «Голем».

Пьеса Г. Лейвика «Голем» стала центральным текстом для участников ЛабораТОРИИ, так как ее тематическое поле оказалось тесно связано с процессами, разворачивающимися в художественной комунне. Пьеса основана на известной легенде о существе из глины, созданном знаменитым еврейским раввином и каббалистом для защиты общины от врагов. В разных версиях легенды называются разные имена создателя Голема, однако в пьесе Г. Лейвика главным героем является пражский раввин Магарал. Еврейской традиции известны две главных интерпретации легенды о «Големе». Одна из них посвящена идее о том, как творение обратилось против своего Творца – в финале легенды Магарал вынужден уничтожить Голема, вернув его в прежнее безжизненное состояние. Однако для ЛабораТОРИИ более актуальным оказался иной аспект легенды:

«Однако возможна иная стратегия работы с легендой – возвышение ее до мифа... ЛабораТОРИЯ в театральном проекте «Голем» вступила именно на этот путь. И если попытаться сразу же, форсированно... зафиксировать тематический фарватер этого пути, то в качестве первоначального очертания, пожалуй, можно прибегнуть к такой формулировке: «истинное творчество как сотворение человеком себя в сотворчестве с Творцом, в попытке уподобления Творцу». В таком случае, голем, как заготовка, неоформленный материал (таково значение ивритского גלם) – это одновременно и человек в его зачаточном с точки зрения перспективы творческой зрелости состоянии, и (если учесть коллективный характер театрального действа) возникающая общность – своего рода творческий организм, и результат творческого акта – сам спектакль» (Ури Гершович, отрывок из статьи «Семь дней творения “Голема” или Тора ЛабораТОРИИ»).

Отношения Творца и Творения занимают значительное место и в самой пьесе Г. Лейвика. Наполненная модернистским предвосхищением перерождения мира (действие происходит в условной Праге), пьеса, кроме Голема, представляет таких персонажей, как Машиах – мессия, приход которого в еврейской традиции означает конец света и наступление Небесного Иерусалима. В своей пьесе, Лейвик приравнивает историю про создание Голема к истории об отношениях Всевышнего и Мироздания. Для ЛабораТОРИИ текст «Голема» стал идеальным материалом для исследования этих тем. А территорией исследования вскоре стали взаимоотношения Творца и Творения на примере театра.

Весной 2007-го года участник Международного движения ЛабораТОРИЯ Уоррен Розенцвейг проводил в Вене фестиваль еврейских театров «Тиккун Олам». Московская ЛабораТОРИЯ получила приглашение стать участником фестиваля. 18-го и 19-го марта на одной из фестивальных площадок прошел перформанс под названием «ЛабораТОРИЯ. Голем. Открытый процесс».

Основой для перформанса стали работы участников московской ЛабораТОРИИ, посвященные Торе, ТАНАХу и пьесе Г. Лейвика «Голем». В этих работах разные участники попеременно играли роль Голема, его создателя Магарала и других героев пьесы.  Перформанс предполагал открытую к импровизации структуру и приобрел свою окончательную форму лишь в процессе игры в Вене.

Центральным моментом перформанса стали импровизационные «интервенции» нового персонажа – Мегамагарала – роль которого взял на себя Борис Юхананов. Эвристичные по своей природе и по форме напоминающие стэнд-ап, они касались огромного тематического поля. При этом центральным моментом действия стал сам акт творчества, формирования, отчаянная попытка уподобиться Творцу и остаться свободным на территории театра, которому в ХХ веке досталась репутация едва ли не самого тоталитарного вида искусства. Именно в связи с этой темой одной из ключевых метафор в «интервенциях» стал Исход – рассказанная в Торе история о переходе евреев из рабского состояния в Египте в свободное состояние в лишенной каких-либо ориентиров пустыне.   

Мегамагарал: Я ведь где располагаюсь? Я располагаюсь на территории того всемирного фараонства, которая называется режиссура. Т.е. я, по сути, фараон. Я – Паро. Что-то несу умное, или глупое, оно не имеет, на самом деле, значения. Потому что сама по себе фигура вот этого вот устроителя зрелища, вот этого властелина душ, вот этого управителя художественным бытиём театра, вот этого тоталитарного властителя наших грёз... Хозяин, фараон, дирижёр, дрессировщик, водитель, лётчик, тренер – этих тоталитарных профессий размножилось по всему миру. А мы всё думаем, что это всё социальные, политические… Оказывается, что даже в самой технологии игры может завестись свой фараон. Фараончик. Чик. Чик-чик. Чик-чик. Чтобы не заморозилось, евреи по заповеди должны делать себе чик-чик. (Держит себя за брюки в причинном месте) (Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»).

На сцене на глазах зрителей развивались отношения Мегамагарала с участниками Лаборатории, для которых его внедрения в ход действия были настоящим террористическим взрывом их собственных работ. Эти переживания – живые, реальные – были одновременно художественным выражением взаимоотношений Творца и Творения.

Перформанс завершился открытой дискуссией со зрителями. Большинство из них были поражены как формой увиденного ими зрелища, так и его тематикой, самой миссией ЛабораТОРИИ. В процессе дискуссии Борис Юхананов продолжал развитие своего персонажа – Мегамагарала – постоянно переводя происходящее на территорию художественной игры и присоединяя к ней участников диалога.

Так называемая «Венская репетиция» могла бы остаться одноразовым перформансом, однако художественная стратегия ЛабораТОРИИ заключалась в ином. После возвращения из Вены, участники приступили к расшифровке видеозаписей Венской Репетиции. К концу июня 2007-го года в распоряжении ЛабораТОРИИ оказалась новая пьеса, получившая название «ЛабораТОРИЯ. Голем».

Пьеса представляла собой полный текст расшифровки происходивших в Вене событий, включая отрывки из драматических работ, «интервенции» Мегамагарала, комментарии зрителей и даже случайные реплики. Сам способ создания пьесы стал выражением абсолютно инновационного подхода к драматургическому процессу. В отличие от опытов «вербатим», предполагающих запись и расшифровку событий реальной жизни, превращение их в драматургический материал, здесь речь шла об осознанном порождении драматургического текста во время театральной игры – о «спектакле, который пишет для себя пьесу».

Подобный метод создания драматургического материала стал выражением центральной тематики проекта ЛабораТОРИЯ. Главный священный текст еврейской традиции – Тора – также является описанием некоей истории – истории еврейского народа. Одновременно, с точки зрения иудаизма, сам этот текст важнее истории, а сама история нужна лишь для того, чтобы произвести на свет Тору. ЛабораТОРИИ удалось воссоздать и исследовать подобные отношения реальности и текста.

Кроме этого, метод создания пьесы стал отражением тем, связанных со взаимоотношениями Творца и Творения. Каждый участник спектакля и каждый его зритель стал создателем пьесы, то есть Творцом. В то же время пьеса оказалась лишенной единого автора, в ее основе лежали реальные события, поэтому в некотором смысле можно было сказать, что ее истинным автором являлся Творец в прямом, библейском смысле этого слова.

Весной 2007-го года работа ЛабораТОРИИ продолжилась в стенах театра «Школа драматического искусства» на Сретенке. Художественная община приступила к репетициям спектакля на основе пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем».

Первые три части спектакля были посвящены событиям, произошедшим в Вене. Однако, превратившись в текст пьесы, эти события в некотором смысле освободились от своего реального первоисточника. Распределение ролей в спектакле не всегда совпадало с реальной ситуацией в Вене. Роль Мегамагарала, созданную Борисом Юханановым во время перформанса в Вене, взял на себя молодой режиссер и актер Николай Каракаш. В ткань спектакля также вошел синхронный перевод всего происходящего на сцене на английский язык. В Вене этот перевод был связан с технической необходимостью, но в спектакле он стал частью образа, отражал множественность смыслов и невозможность прямой коммуникации. Игра участников оставалась импровизационной, но к моменту премьеры два дня спектакля обрели несколько формальных одеяний, включая акробатический рок-н-ролл, ставший на сцене образом игрового диалога.

Так, реальные события в Вене стали превращаться в фикшн, в драматургический материал, одновременно оставаясь реальностью для участников процесса. Для каждого из них участие в спектакле стало не только художественным, но и персональным опытом перевода собственной жизни в пласт художественного.

Поэтому, ещё раз говорю, исходя из тех смыслов, которые настигли меня в той самой курилке, с которой я начал, то есть той части моей души, которую я называю курилкой… так вот, исходя из этих смыслов, мы – община, которая просто решается на особого рода предложение современному искусству – особого рода перформанизации собственной жизни. Но это ни в коем случае не наша жизнь, а перформанизация нашего проекта. У нас есть проект, который располагается в новомистериальном процессе, который долго идёт, уже больше семи лет, и вот сегодня я понял, что мы его перформанизируем. Мы пытаемся инсталлировать его в виде особого рода процессуального перформанса (Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»).

Репетиции спектакля поставили перед ЛабораТОРИЕЙ ряд новых вопросов. Методология работы над проектом всегда отражала его идеологию. Поэтомy художественная стратегия проекта не могла предполагать создание «постановки» на основе единого драматического разбора, сделанного авторитарной фигурой режиссера. Хотя среди членов художественной общины были и те, кто связывал свою профессиональную жизнь с театром, «Голем» оставался исследовательским проектом общины, и большинство участников не имели актерского или режиссерского опыта. Репетиции спектакля происходили при сознательном отказе от использования единого театрального метода, превращая в метод саму необходимость вести коллективный диалог, направленный на создание спектакля.

Таким образом, работа ЛабораТОРИИ стала еще и исследованием вневременной природы театра, освобожденной от современных методологических форматов.

Осенью 2007-го года в «Тау-зале» театра «Школа драматического искусства» состоялась премьера спектакля «ЛабораТОРИЯ. Голем». Перенесенный на сцену спектакль, да и сама игравшая его группа, оказались в некотором роде «Големом» – персонажем, творением, неизвестным самому себе и переживающим процесс собственного становления. Это позволило продолжить исследование темы в совершенно новом формате.

С 2007-го по 2009-й год спектакли «ЛабораТОРИЯ. Голем» были частью репертуара театра «Школа драматического искусства» на Сретенке. В первые месяцы этот спектакль, основанный на записях Венских событий, состоял из трех актов и шел в два дня. Однако уже во время открытых показов летом 2007-го года действие на сцене вновь перешло из регистра разыгрывания существующего текста в регистр эвристичного импровизационного действия. Борис Юхананов начал вновь совершать «интервенции-внедрения», а уже готовые к ним участники – отвечать ему собственными импровизациями или же реагировать на диалог в реальном режиме, исходя из собственных переживаний. Зрители также часто вовлекались в диалог, балансировавший на грани реального и художественного.

Слава
Вы не против, если я пойду? У меня какое-то…
Ощущение очень странное…Никто не обидится, если я…
…не останусь.
…

Мегамагарал
Ну да, да. А что такое? Ты что, не здоров, что ли?

Слава
Не, всё в порядке! У меня всё в порядке…
…

Мегамагарал
Да. М-м-м… Ну, ты что, собираешься уже?

Слава
Да, я уже всё, я уже рюкзак собрал, всё упаковал, – всё, пойду.
…

Слава
Понимаете? ощущение, будто вот…
Какая-то диста-а-анция.

Мегамагарал
…Да-да-да! …и сейчас для камеры повторю. То есть в этот момент я совершенно ясно ощутил и даже понял, что мы это со Славой… ну, в каком-то смысле вместе ощутили. Потому что мы вдруг расположились к разговору. Ну, то есть именно через это мы вместе ощутили…

Таня
…какой-то голос… как будто ангелический именно голос…

Степанищев
Ну… да-да, да-да-да…

Таня
…как бы возник над нами…

Мегамагарал
Да-да-да. И дальше, я уже то, что я буду говорить, как бы это я говорил уже этим…

Ремаркёр
Степанищев и Таня говорили хором.

Степанищев и Таня
…ангелическим голосом.

Мегамагарал
Вот. Ну, то есть… Ты знаешь, это, Слав… точно такое же переживание…

Ремаркёр
Таня очень спокойно продолжала фразу.

Таня
Ощутил Станиславский.

Степанищев
Да! Точно такое же пережил Станиславский.

(Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»)

Все происходящее записывалось на камеру и расшифровывалось. Таким образом за два года были записаны еще четыре части пьесы, которые затем превратилась в четыре дня спектакля   – «Переходный акт», «Призрачный акт», «Суккот» и «Финал». «ЛабораТОРИЯ. Голем» превратился из спектакля в семидневный театральный сериал. Все части сериала оказались на сцене «Тау Зала».

Сюжетно новые части представляли собой документацию репетиций, при этом каждая новая часть была посвящена репетиции текста, родившегося в предыдущих частях. Поэтому семь дней спектакля позволяли любому человеку стать свидетелем живого репетиционного процесса и трансформации игры под воздействием разбора, построения композиции, возникновения новых смыслов и просто течения времени и изменений в жизни участников. В разных частях роли одних и тех же реальных участников ЛабораТОРИИ, включая Юхананова, исполнялись разными людьми, а сериал в целом позволял в течение семи вечеров стать свидетелем развития проекта, занявшего в реальности несколько лет.  

Так сериал стал высказыванием о театре и людях, участвующих в театральном процессе. Однако содержание юханановского стэндапа и его диалогов с героями, а также сам образ, созданный семидневной композицией, касались тем, выходящих за рамки чистой инсталляции театрального процесса.

Основными моментами композиции семитомной пьесы стали Исход из Египта и наступление Небесного Иерусалима. В еврейской традиции вся история рассматривается именно как движение между этими двумя точками – от прекращения рабства и власти Фараона до полного торжества бесконечного замысла Всевышнего на земле. Во многих интерпретациях, описанные в книге «Бытие» семь дней творения, содержат отсылки именно к этому движению.

Семь дней пьесы и частей спектакля содержат образ такого движения на территории жизни художественной общины и в развитии ткани самого спектакля. Учитывая, что предметом репетиции в разные дни часто являются одни и те же тексты, зритель и читатель пьесы видит, как с развитием композиции они обретают новое звучание, как спектакль переживает перерождение на пути к новому языку Небесного Иерусалима.

Мегамагарал
Вот! Движение происходит в будущем человечества!
В этом смысле Небесный Иерусалим приблизился очень близко. Он вместо Солнца и Облака, которое вставало над пустыней, встаёт Небесный Иерусалим, как у Свифта этот город. В образе. Вот, в этом смысле он начинает приближаться... это как если вдруг сейчас прямо он появился тут… сиять. И в этом смысле спектакль переходит туда, в эту сферу… рассказа. Как бы из прошлого и настоящего перемещается чуть-чуть в будущее. Вот это узловой момент. А до этого все части, которые мы тут разыгрывали в этом Небесном Театрике нашем, – не знаю, как сказать, – в этом месте, – все эти части они как бы подготавливают, подготавливают это. Подготавливают. С этим играют, – но в чувстве, в атмосфере это реально приближается. В каждой сцене по-своему. Понятно, да? И вот здесь это происходит.
Теперь. Он идёт: ...аебал, ...аебал, ...аебал, ...аебал – по дороге пустил, по которой надо идти! вот я как всех! (пускается в пляс) Всё!
Движется к делу. Вот тут – перерыв. Ясно? По композиции спектакля. И естественно, я сейчас как сделал? Мы точно так и начнём. Я сейчас пишусь... Ну, это вы, я надеюсь, понимаете, что всю репетицию я пишусь! (Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»).

Мотором этого движения становится диалог Творца и его Творения. Этот образ присутствует во всех слоях текста – диалогах пражского Магарала с глиняным Големом, диалогах режиссера с театральным коллективом, актеров – со зрителями спектакля, участников ЛабораТОРИИ – друг с другом. Внутренне конфликтный, одновременно искусственный и реальный – это диалог, в котором позиции постоянно меняются, и каждый, включая самого Юхананова, оказывается одновременно объектом творения и его субъектом, тем, кто формирует происходящее и тем, кто является объектом формирования со стороны Творца.

Ника
Муууу.

Гриша (Нике)
Зыка.

Вестник
А я??? Зыка.

Ника
Зыка.

Вестник
Музыка.

Ника
Муу.

Вестник
Языка. Зэк аааааа. Зэк аааааа. Я зэк ааааааааа. Я зэк аааааа. Му зэк
ааааааа.

Мегамагарал
Чувство Соломона, когда он построил Храм…

Ника вскакивает, делает ложное движение по захвату текста. Гриша роняет текст.

Вестник
Ника, сделай ещё раз, дорогая! Кто ты? ...лядь, кто ты?

Ника
Мууууууу.

Вестник
Зык.

Ника
Ааааааааа.

Вестник
А кто я?

Ника
Зыыы.

Вестник
Ааааааааааа. Ещё раз!

Мегамагарал
Чувство Соломона, когда он построил Храм… Давайте так…

Ника вскакивает, отбирает ноты, держит свои перед Гришей.

Мегамагарал
Давайте так…

Вестник
Ника! Дорогая моя.

Ника
Там…

Вестник
Вначале текст кинуть, потом текст держать!

Ника
Мууууууу.

Вестник и Гриша
Зыка.

Вестник
А я?

Гриша
Зыка.

(Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»)

Взаимообмен двух основных позиций Творца и Творения подчеркивается в пьесе и спектакле наличием череды персонажей, роль которых Юхананов брал на себя в различные репетиционные периоды. Каждый из этих персонажей – Мегамагарал, Вестник, Погонщик, Мистагог, Редактор – соотносится с персонажем предыдущей редакции как Творец с Творением, превращает Творца, Магарала предыдущего этапа в Творение, Голема. Чем с более поздней частью пьесы имеет дело читатель, тем больше временных пластов наслаивается в тексте, и тем большее количество персонажей «Творца» разных уровней присутствует на сцене одновременно.

Мегамагарал
Я же говорю – деревня...

Вестник
Ты не стесняйся, ты говори с людьми. Игорь, ты хороший работник, неплохой инженер. Говори с людьми. Мы же зачем-то тут сидим, тебе кармически помогаем.

Мегамагарал
Значит, деревня. Кого хочу, того слушаю.

Вестник
Ничего, ничего.

Мегамагарал
Куда хочу, туда смотрю.

Вестник
Только ты не под себя ходи. Публично, публично, ходи публично.

Мегамагарал
Вроде бы несовместимость. А вот вместе – вместе что-то может красивое получиться.

Вестник
Ой ты какой у нас застенчивый.

Мегамагарал
Так в тексте. Но вернёмся к сцене.

Вестник
Давай, давай...

(Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»)

В действии это создает образ бесконечно раскрывающихся уровней небесных врат, проливающих новый свет на уже раскрытые уровни, пока все они не оказываются одновременно на новой территории – во вневременном мире Небесного Иерусалима.

«Даже если мы повторим это в октябре, даже уже записав всё это и переведя в документальный режим отражений, в котором мы существуем, мы не сможем, «здесь и сейчас» мгновения реальной жизни, «здесь и сейчас» происходящее схватить. И вот этот жест, эта охота за «здесь и сейчас» ... «Здесь и сейчас» всё равно выскользнет из-под опытной и тянущейся к ней цепкой ладошки охотника. Оно всё равно ускользнет, это «здесь и сейчас».

Оно вернётся, это «здесь и сейчас»...

Эта неуловимая птичка, жар-птица, она вернётся только, когда это будет возведено в степень очень высокого текста. Тогда может произойти чудо, и оно опять, это «здесь и сейчас», вернётся в эту цепкую ладошку.

И мы с вами вместе ощутим, что она здесь трепещет золотым желтком своего сердечного присутствия. Прямо у меня в ладони. Хотя я ничего не отражаю.

Потому что «здесь и сейчас» при вас начнёт заново создаваться, и возникать жизнь, жизнь слившегося с собственным образным строем человеческого духа» (Фрагмент пьесы «ЛабораТОРИЯ. Голем»).

Несмотря на интенсивную работу на территории театра, ЛабораТОРИЯ оставалась междисциплинарным проектом. Философский семинар продолжал развиваться в репетициях и параллельно с ними, погружаясь во все новые пласты еврейской традиции – от экзистенциального осмысления Творца как Другого в работах Мартина Бубера до мистических основ мироздания, описываемых в трудах еврейских каббалистов. С 2007-го года на территории ЛабораТОРИИ происходило исследование «Птих-Арт» –  разработанного специалистом по академической иудаике Ури Гершовичем взгляда на талмудическую традицию как на опыт игрового взаимодействия и на еврейское искусство как на развитие этой традиции на иных территориях. Это исследование позволило создать связи между репетиционным методом ЛабораТОРИИ и структурами построения диалогов в Талмуде.

В 2007-м и 2009-м годах был проведен совместный проект Центра «Меламедия» при Институте изучения иудаизма и ЛабораТОРИИ: «Общинная режиссура как инструмент неформального еврейского образования» – двухгодичная программа обучения, выпускники которой получили основательную подготовку в изучении еврейских священных текстов, освоили азы режиссерского мастерства и получили опыт авторской работы в сфере современного театрального искусства, обращенного к еврейской традиции.   

В 2009-м году «ЛабораТОРИЯ» подготовила и выпустила «Книгу Отражений» – сборник всех реакцией зрительского сообщества и критиков на спектакль «ЛабораТОРИЯ. Голем», опубликованных в СМИ и социальных сетях в течение года после премьеры. В книгу вошли любые тексты, вне зависимости от того, как их авторы оценивали спектакль. Она стала еще одним образом бесконечного диалога интерпретаций на территории театра и восприятия театрального проекта.

В мае 2017-го года в Электротеатре Станиславский состоялась презентация семитомного издания «ЛабораТОРИЯ. Голем», содержащего финальные версии семи частей пьесы, созданной за время работы проекта. Презентация сопровождалась выставкой художника Юрия Харикова – автора костюмов для спектакля «ЛабораТОРИЯ. Голем» а также показом документальных фильмов Александра Белоусова, Евгения Похиса и Марины Максимик, посвященных проекту.

Текст: Елена Любарская